— Семёнов Виктор Степанович, тысяча восемьсот, восемьдесят седьмого года рождения. Урождённый села Остров, Гдовского уезда, Псковской губернии. Состоит на службе в Германских вооруженных силах, и имеет право свободного передвижения по всей территории Псковской области. - тётя Галя отдала " аусвайс" в руки Матвеевны, забрав у неё немецкую винтовку, а та сверила фотокарточку вклеенную в документе поверх которой была нанесена печать в виде орла держащего в когтях свастику, с лицом убитого мужика и он был похож.
— Ничего не понимаю? Выходит я предателя, полицая застрелила? Но как он попал в наше время, если это конечно не розыгрыш? - с недоумением спросила у нас Матвеевна, переводя взгляд с убитого мужика на "аусвайс".
— Очень просто баб Тань. В это сложно поверить, но он пришёл к нам вместе с хрономиражом. Который необъяснимым образом способен материлизоваться. И в момент материализации, этот хрономираж уязвим как живой человек. Если бы ты в того немца офицера попала, что стрелял по нам из автомата, то он тоже бы остался сейчас лежать на земле, вместе с этим полицаем. - ответил я Матвеевне, вспоминая прочитанную ранее фантастику.
Там речь шла о человеке-невидимке, его невозможно было увидеть, но его можно было убить и он тут же становился видимым.
— А куда немцы делись? Я же своими глазами видела их во дворе и машину. Гад этот в чёрном плаще по нам из автомата стрелял. Но от них даже следов не осталось. - удивлённо воскликнула Матвеевна, ходя по двору с карабином в руках и ища следы утренних немцев, но ничего не было, ни стрелянных гильз от винтовок и автомата, ни отпечатков протекторов шин грузовой машины, и так же не было следов кованных сапог в которые были одеты солдаты.
— Как сковзь землю провалились. Но они реально были, я их видела своими глазами. И посмотрите, что они с домом сделали? - баба Таня показала нам на дом, стены которого хранили в себе следы утреннего боя.
И если во дворе кроме убитого полицая, больше ничего не напоминало о напавших на нас призраков немцев из ожившего хрономиража. То дому изрядно досталось, особенно терраске. Она была буквально изрешечена пулями, а её дверь наполовину вырвана с петель.
— Держи карабин Костя. Я этого гада получше обыщу, может ещё что-то у него есть? - Матвеевна подошла ко мне и отдав винтовку, склонилась над убитым мужиком, обыскивая у того карманы военных брюк.
— Ого, а вот это я не ожидала найти? Как новый, даже запасная обойма есть. - в руках у бабы Тани появился чёрный пистолет с коричневой рифлёной рукояткой и обойма от него.
Этот пистолет Матвеевна нашла в одном из карманов штанов убитого полицая, а в другом у него лежала связка ключей и кисет с табаком.
— Парабеллум, легендарный немецкий " ствол ". Пистолет всех времён и народов. - воскликнула Матвеевна с восхищением рассматривая оружие найденное в кармане галифе убитого старосты.
— Ну ты Тань даёшь, и самогон отменный гонишь и стреляешь метко, да ещё и во оружии разбираешься. - похвалил бабку Толян, у которого перестала течь кровь из раны на щеке и он держал тряпку для вида, что он ранен.
— Отец у меня был охотник. И любовь к различным пистолетам и винтовкам привил мне с детства. Но я кроме карабина из оружия в руках ничего не держала. А этот пистолет словно со склада только что получен. Как новый выглядит. - ответила отцу Матвеевна, держа чёрный пистолет с коричневой рифлёной рукояткой в своей могучей ладони.
Здесь нет любви. Часть 5 
webmaster@3iks.ru