уже столовые. Мы специально подготовили разные, потому что для прижигания ран на грудях требовалась чуть бОльшая поверхность металла. Подошёл к вырубленной Оксане Витальевне, промыл её грудь водой и попеременно прижёг ей места бывших сосков.
Суккубка: «Словосочетание «жарить тёлку» теперь для тебя заиграло новыми красками, верно?» - иронично-садистски подметила Юля, фирменно щурясь и загадочно улыбаясь, едва сдерживая смех.
Ситуация, на самом деле была страшная, но этот её неуместный прикол немного пробил меня на ха-ха.
Я: «Ну и сучка же ты!», - чуть засмеявшись ответил я. «Такой ответственный момент, а ты тут коры травишь»
Суккубка: «Я знала, ты оценишь», - парировала Юля, явно удовлетворенная моей реакцией на её неоднозначный прикол. «Давай оботрём её немного и отнесём в комнату, чтоб под ногами не мешалась»
Я поднял Юлину маму и немного перемазался в её крови и моче, пока Юля кухонным полотенцем обтирала мать.
Суккубка я: «Фуууу, ты сифа!», - опять подколола меня девушка, намекая на мой новый неаппетитный вид.
Я: «Ха-ха», - саркастично отметил я, - «лучше три быстрее, мама у тебя не самая лёгкая».
Суккубка: «Ну, ты же её теперь немного облегчил!»
Я снова не выдержал и засмеялся, теперь во весь голос. Да, я понимал, это было дико, неуместно и, можно сказать, кощунственно, будто мы глумимся над трупом, но моя суккубка умела находить слова и пробуждать самые низменные и порочные чувства, такие как надсмехание над её только что изувеченной женщиной. А может это просто часть моей защитной реакции на только что перенесённый стресс. Отнеся Оксану Витальевну в спальню и уложив на кровать, я вернулся на кухню.
Юля подошла ко мне вплотную, у неё в руке был нож, который она предлагала мне взять.
Суккубка: «Ну что, любимый? Готов ради меня освежевать ещё одну пизду?»
Я взглянул на маму. Она всё это время стояла голой рядом с Оксаной Витальевной, я даже и позабыл про её присутствие. Да уж, мне предстояло совершить над собственной родной матерью то же самое, что я только что сделал с Юлиной мамой. Как, наверно, ужасно осознавать, что твой собственный сын способен на такие ужасные злодеяния? Как больно и страшно слышать рядом с собой истошные оры и крики женщины, которой отрезают соски и клитор, а потом всё это прижигают раскалённым металлом, и при этом знать, что ты следующая? И у тебя нет возможности никак этому помешать.
Я подошёл к маме и взглянул ей в глаза.
Я: «Мама, прости меня. Прости, пожалуйста, за то, что я сейчас сделаю. Я люблю тебя и всегда буду любить, но я так же люблю и Юлю, я, наконец-то, впервые в жизни счастлив в полной мере. Но ей грозит опасность, и спасти её можно лишь этим единственным ужасным способом. Мне жаль, что тебе придётся испытать эту боль, это не так здорово, как я себе представлял. Но... может в этом есть и какой-то плюс? Я столько лет помешан на тебе, представляя твою пизду, твои половые губы и твой клитор как самые желанные объекты во вселенной, что, возможно, если я отрежу главное, отрежу твой клитор, то перестану быть таким помешанным на тебе? Ну вдруг, а? А может и не перестану. В любом случае, помни, я все тебя любил и буду любить несмотря ни на что»
Я обнял свою мать и поцеловал её прямо в губы взасос. Юля сняла камеру со штатива и заняла с ней более близкую позицию и выгодную позицию для съёмки. Я опустился перед мамой на колено и поцеловал её в клитор, последний раз соединенный с её телом. Затем зажал его двумя пальцами,
В ожидании прихода жены 
webmaster@3iks.ru