Я смотрю, как она выходит из комнаты, и слышу, как она идет по моему дому и роется в каких-то ящиках. Мне все равно. Я закрываю дверь, когда резкий ветер гонит дождь через проем. Это действительно может быть восемь Бофортов, море выглядит именно так.
Наконец она возвращается, одетая в один из моих свитеров. И снова я не могу заставить себя составить мнение об этом. Она замечает мою безразличную реакцию и, очевидно, чувствует себя достаточно воодушевленной, чтобы пойти на кухню и сварить кофе. Для этого нужно еще немного порыться в моих вещах. Неважно. Она всегда была аккуратной и осторожной, она ничего не повредит. Я снова занят тем, что смотрю на море. Оно уже совсем неспокойное. И небо однообразно темное, никаких интересных форм не видно. Собака, кажется, не вернулась.
Через некоторое время она без слов протягивает мне чашку кофе. Разговор, очевидно, не входит в ее планы, что меня вполне устраивает. Я все равно не знаю, что сказать.
"Я никогда не хотела причинить тебе боль, Ральф". Возможно, я слишком быстро похвалил ее молчание.
Я просто киваю. Это новая информация, но она не кажется слишком важной. Море становится все темнее. Теперь оно действительно выглядит очень злобным.
"Я люблю тебя и всегда любила".
Я снова киваю. Больше для того, чтобы подтвердить, что я понял, чем для того, чтобы выразить, что я ей верю. У меня нет мнения на этот счет, и я не собираюсь его приобретать. Я отказался от привычки иметь свое мнение обо всем. Напротив, мне трудно найти вещи, которые интересуют меня настолько, чтобы иметь о них хоть что-то, смутно напоминающее мнение. Я понимаю, что Анна не входит в этот список вещей. Если подумать, этот список вообще пуст. Кроме погоды, кажется.
Я думаю, что лучше бы там больше не было рыбаков. Море действительно выглядит сейчас довольно мерзко.
Я отворачиваюсь от большого окна и начинаю разжигать дрова в камине. В доме становится слишком холодно, и это единственное, что все еще имеет для меня значение. Если бы я все еще видел доктора Петерсона, он был бы в восторге. Я смотрю, как пламя пробирается сквозь хворост и начинает работать над большими поленьями. Я чувствую, что Анна присоединилась ко мне.
"Я была наркоманкой".
Я этого не знал. Если бы меня все еще волновали такие вещи, я, конечно, была бы потрясен своим невежеством. Я прожил годы с этой женщиной, не замечая ее зависимости и ее профессии? Очень удобно больше не заботиться о самообвинениях.
Я решаю перекусить и иду на кухню, чтобы сделать несколько бутербродов. Анна оставила остатки кофе в раковине. Старая привычка. Значит, она все тот же человек. Хорошо хотя бы это подтвердить. Но что за сумасшедший вообще задается такими вопросами? Она прошла за мной на кухню.
"Из-за этого мне пришлось бросить биологию. Мне очень нужны были деньги. Я была полностью подсажена на эти наркотики".
Это новая информация для меня. Не то чтобы это имело значение. Я избавляюсь от остатков кофе и начинаю концентрироваться на своей задаче по приготовлению сэндвича. Я знаю, как она предпочитает есть свои, и я слегка удивлен тем, что вообще готовлю для нее.
"Я была под кайфом, когда ты меня нашел. Как я всегда была, чтобы вынести работу, стыд, страхи и чувство вины. Я была в шоке, когда увидела тебя, и ты меня немного напугал. Я не знала, как реагировать. Как выйти из этой ужасной ситуации. Я привыкла звонить своему сутенеру, когда попадала в беду, поэтому в оцепенении я позвонила Броку, не подумав. И по какой-то причине он
Любовное сумасшествие 
webmaster@3iks.ru