как бы госпожа, с такой силой засаживая страпон, и столь яростными наскоками, не порвала ему попу.
Лиза неистово забилась на нём, с криками, стоном, хлопая по нему грудями, животом. Засосала подбородок и впилась в него зубами, одновременно захватив и больно сжимая кожу на Олежкиных боках. Делая рывки за неё, продолжила всё угасающие фрикции, и наконец полностью расслабившись, словно мешок легла на Олежку.
Несколько сбросив безумный накал, девушка обняла его за голову и, продолжая засасывать и слюнявить Олежке лицо, но уже как-то вяло, даже слабо, так же вяло, будто нехотя, задвигала страпоном. Но это были уже остаточные встряски страсти. Так, по-видимому, она "нормализовывалась". Сделав несколько таких движений, пока не пришло в норму учащённое дыхание, Лиза опять обмякла и утонула лицом у Олежки между плечом и шеей.
Страпон покинул Олежкину попу. Измученный, он вытянул ноги, и Лиза перекатилась с него на своё место. Лёжа на спине с торчащим вверх страпоном, опять предалась перевспоминаниям каких-то особенно волнительных для неё моментов. Наконец сняла страпон.
- Одевай труселя, - каким-то даже разбитым голосом, тихо и спокойно произнесла она.
Олежка, к тому времени начавший отключаться, даже не вздрогнул. Понял он что госпожа чего-то требует только когда почувствовал, как ему больно скрутили ухо.
- Да... Госпоо-жа Лиза? - его подбросило словно от удара током.
- Ты опять пропустил приказ? Ты слышал, что тебе было велено?
- Нн-нннет, госпожа Лиза... Я... З-зза... Зааснул... Ппро... Про-стите... Г-госппожа Лиза... - заикаясь, в ужасе залепетал Олежка; угроза новой порки стала приобретать в его глазах всё более чёткие формы.
- "З-зза... Зааснул"? - передразнила его Лиза. - А известно ли вашему сонному высочеству, столь отягощённому ленью, что ты не смеешь засыпать пока не уснёт госпожа? Или чего-то не хватает, чтобы придти к такому заключению? Наверное не хватает опыта? Это можно добавить прямо сейчас. Поворачивайся на живот! Задирай подол! - Лиза присела на коленях, потрясая тоузом.
Умолять, просить о пощаде, ссылаться на нечеловеческое утомление было не только бессмысленно, но и сулило усиление наказания. А приди его сдерживать остальные девчонки - назавтра следовало ожидать и лишней порки, впридачу к уже назначенным. И наоборот, при беспрекословном повиновении сейчас имелась хоть и эфимерная, но надежда на снисхождение. Он повернулся, обхватил подушку, утонул в ней лицом и покорно подставил попу.
После каждого хлёсткого удара Олежка взвизгивал как ужаленный, подбрасывал попу и переваливаясь, вертел ею с боку на бок. Лиза выжидала когда он примет ровное положение, и с трескучим щелчком, с протягом, вновь настёгивала Олежку, оставляя широкие ярко-красные мгновенно вздувающиеся сморщенные по краям полосы. "Прописав", как она выразилась, ему дюжину ударов, взялась за его ягодицу и покатала Олежку с боку на бок.
- Слышал, что было велено?
- Н-ннет, госпожа Лиза...
- Трусы натяни. И оправь подол. Надо было за такую невнимательность всыпать тебе раз в пять побольше, да уж прощаю. Поскольку ты помираешь на ходу! Да и к тому ж сейчас отличился столь примерным послушным поведением! Молодец, послушная девочка, так и продолжай! Знаешь, тогда любить как буудууу! И не предстаа-аавишь! - она покачала ему ягодицы и дождавшись, пока Олежка со стоном натянет трусики на исхлёстанную попу, впилась в его затылок долгим затяжным поцелуем. Затем велела ему повернуться на спину и положить голову к ней на живот, в самом верху; после чего принялась гладить кончиками его косичек себе по грудям.
Несколько раз Олежка чуть не проваливался в забытьё прямо на груди у госпожи. Мучительным усилием он буквально встряхивал себя, даже теребил пальцами самые болевшие рубцы.
Через некоторое время, получив в этой части нужное ей