— Можно по-разному: Пиздюк, Тубзик, Люська, Параша.
— Ладно, не хочешь не говори. Знаешь жопа – это ни о чём. Полижи мне пизду.
Давай.
— Открой ебало я посмотрю.
Я открыл рот. Она заглянула туда
— Фу у тебя из пасти говном несёт. Как ты пизду лизать будешь? Ещё занесёшь туда чего-нибудь.
— А ты поссы мне в рот. Моча обеззараживает.
— Ну, давай.
— Только писай мелкими струйками, чтобы я успевал всё проглотить.
Антонина усмехнулась, и я прильнул к её пизде губами. Тугая струйка ударила мне в нёбо, я проглотил мочу с растворённым в ней говном. Она ещё паз пятнадцать ссыканула мне в рот, омывая грязный унитаз и превращая его в благородный женский писсуар.
Обычно девушки бреют свои письки. Антонина пизда никогда не знала бритвы. В бритых девичьих письках есть своя прелесть. Они чистенькие и на них нет волос. Для начинающего пиздолиза то, что надо. Но не для такого извращенца, как я.
Волосатая пизда всегда пахнет. Пахнет не то слово. Она воняет, как благородный сыр рокфор. Честно говоря, сыр рокфор я видел только по телевизору. А вот вонючих пизд перенюхал и перелизал десятки. Пизда Антонины была как раз из таких.
Она благоухала оттенками пиздяных ароматов. Я зарылся носом в её пиздячной шевелюре и ощутил неимоверное счастье. Да, за это можно всё отдать. Поймав губами бусинку клитора, я присосался к нему. Примял губами и языком. Межгубно-языковый массаж клитора завёл Антонину.
Она схватила меня за уши и плотно прижала мой рот к пизде. Я попытался продвинуть язык во влагалище, но он, зараза, короткий. Я вдыхал запахи её лобка и мечтал только о том, чтобы она перданула. Запах её пердежа, вот чего мне сейчас не хватало.
Антона текла, и соки из её влагалища компенсировали отсутствие запаха сероводорода. Я чувствовал себя ничтожной тварью у её ног. Даже не тварью, а какашкой из её жопы. Антонина кончила. Сначала, видимо в благодарность, она видимо хотела поцеловать меня в губы, но жопный запах из моего рта отвратил её. Она коротко сказала:
— Открой пасть.
Антонина плюнула мне в рот. Я благоговейно проглотил плевок вместе с её соплёй.
— Пошёл на хуй, пиздолиз.
Я собрался уже уходить, но вспомнил про обоссанный Светкин матрас и сказал:
— Светка матрас обоссала из-за меня, поменять бы.
— Ладно, пойдём дам я тебе матрас и комплект постельного белья.
Когда я вошёл в комнату с новым матрасом и бельём, никто уже и не чаял меня увидеть. Девки обрадовались мне, как родному. Даже Светка улыбнулась сквозь слёзы. Она бедняжка проплакала всё это время. И ещё она меня проклинала за то, что ей придётся спать на обосасаном матрасе. От навалившейся на неё радости она вдруг сказала:
— Тубзик, поцелуй меня – и встала раком.
Я опустился на колени перед её жопой и прильнул губами к анусу. И чудо случилось. Светка перданула мне прямо в рот и перданула с подливой. Струя сероводорода распространилась по всей комнате.
— Фу, ну я же ем.
Нинка, сидевшая в стороне от всех, бросила на стол пирожок с капустой.
— Тубзик тоже ест – отозвалась Танька.
Девки залились дружным смехом. Я же глотал Светкину подливу, наполовину заполнившую мой рот.
Ночь перед Рождеством. Часть 1. 
webmaster@3iks.ru