можно хорошую деньгу срубить. Ремонтный бум у нас, понимаешь?
— Понимаю. Только не возьму в толк, мы-то здесь причем?
— Народу набрали, а поселить некуда. Мужиков мы по общежитиям распихали, а женщины – существа тонкие и нежные.
— Это строительницы-то нежные?
— Маляры-штукатуры. Это ж почти художницы!
— А сколько их?
— Аккурат десять. С бригадиршей.
— И Вы хотите, чтобы мы их поселили у себя?
— Да! Не задаром, конечно. Заплачу двумя траншами по пятьдесят тысяч. До и после.
— И во вре́мя.
Стружкин сморщился, словно ел лимон без сахара.
— Ладно.
— Тогда по рукам?
— По рукам.
— А в сумках что?
— Продукты. Это так, в подарок, – сказал Стружкин и уехал.
Кристина пришла, завернутая в полотенце и с мокрой головой. Была в душе. Подошла, ткнула ногой в тапке в одну из сумок. В ней зашуршало и глухо звякнуло.
— Стружкин?
— Да. Совратил?
— Почти. Квартиранток подсуропил.
— За сколько?
— За сто пятьдесят.
— Сколько их?
— Бригада. Десять штук.
— Надо было запросить двести. Ладно, пусть въезжают...
Раскомандовалась, подумал я, хотя имеет право, дом куплен на ее деньги.
— Пойду оденусь, – сказала Кристина и снова пошла наверх. А я включил ноутбук.
То ли ее время пришло, то ли домашние харчи, но Кристина за время отсутствия заметно округлилась. На смену упругим грудкам пришли груди, стал заметен живот, а вот волосы на лобке она сбрила совсем, непонятно зачем, хотя некоей невинности ей это добавило, но тайна, загадка «а что там?» исчезла совсем. Хотя...
Я освободил своего воспрявшего духом «молодца» из теснины штанов, словом, как в «Интенационале», добудем мы освобожденья своею собственной рукой. И почти добыл, но помешала Кристина. Ни спрятать член обратно, ни прикрыться я не захотел.
— Дрочишь, что ли? – недовольно сморщив носик, спросила она. – А на кого?
— На тебя, – продолжая мастурбировать, ответил я. – Ты такая обольстительная!
Я свободной рукой развернул к ней ноутбук и показал сделанную запись.
— Я поставил в спальнях микрокамеры и подключил простейший коммутатор, – сказал я. – Надо было чем-то заняться в твое отсутствие, кроме порнухи.
— Вижу, – чуть врастяжку сказала Кристина, внимательно глядя на экран. – Тебе не кажется, что я немного потолстела?
— Если только чуть-чуть, – ответил я. – Самую малость. Только теперь придется лифчик носить.
— Ну, вот еще! – сказала Кристина, задирая блузку. – Если только зимой для тепла.
— Может, отсосешь? – все увеличивая темп дрочки, спросил я. – Ты еще не наказана за отсутствие.
— Ну, вот еще! – снова сказала Кристина. – Если только между сисек...
Я широко расставил ноги, а она присела и сдавила руками мой член между грудей.
— Ты, мать, все-таки потолстела, – заметил я и понял, что сейчас кончу.
И кончил, забрызгав ее личико перламутровыми каплями.
— Тьфу, гадость! – недовольно промолвила Кристина. – Опять умываться!
— Необязательно! – сказал я, переводя дух. – Белок стягивает кожу, закрывает поры и предотвращает образование угрей.
— У меня нет угрей, – ответила Кристина, поднимаясь с колен. – И никогда не было. Надо бы вместо душевой кабины поставить ванну.
Кажется, жизнь налаживается, подумал я, пряча в штаны опавший член. А еще я вспомнил, что еще не завтракал. И Кристина не завтракала. Хлеба, что ли пожарить?
Я подхватил тяжеленные сумки Стружкина и потащил их на кухню. Там я понял, что хлеб точно жарить не буду. Сумки опорожнил и оценил их содержимое: семга, нерка, севрюга, ветчина, буженина, какое-то вино с иероглифами, хлеб – белый и черный. Недели две можно из дома не выходить. Я налил граммов по пятьдесят темно-красного вина, чуть отпил: вроде прилично. И наделал бутербродов, себе и Кристине.
Проводница Марина 
webmaster@3iks.ru