На грудях прелестных ягодками выступают, и девица сладко стонет, когда руками их задевает. Тяжёлые шары грудей Огневина намывает и, снова возбуждаясь, ласкает и сжимает. Изящный стан едва отмыла, ещё сложней с роскошной гривой. Следом на задницу руки легли и половинки сочные пошире развели, между ними рукой натирает, сама же тайком дырочку проверяет. Мало ли что с ней в дурмане похоти случилось, вдруг в порыве страсти и туда совокупилась. Нет, закрыта задняя дверка, но всё же не лишней была та проверка. Девичья дырочка тоже тугая, но с ней всё же былина другая. Огневина щёлку пальцами раскрыла, напрягла ещё живот, глядь - из киски так и льёт! В конце концов красавица столько семени смыла, что ниже по течению русалок накормила.
На берег стражница омытой возвратилась, с улыбкою счастливой Дарёне поклонилась.
— Благодарю тебя, Даренушка, от безумия меня избавила, на путь рассудка снова наставила.
— Надо не меня благодарить, чай не мне удалось тебя ублажить.
Тут подруги своей тайне улыбнулись, на Сивушку с любовью обернулись.
С Дарёна на вопрос решилась:
— Перед тем как в путь пуститься, позволь мне всё ж осведомиться. Случилось ведь что-то наверняка, раз красавица такая тридцать лет без мужика.
Вздохнула Огневина, слезу смахнула с глаз и, не стесняясь описаний, повела такой рассказ:
— Как я тебе уж говорила, давно стою на мосту, несу дежурство на посту. Дело то было тридцать лет и три года назад. Нечасто здесь встретишь дух человеческий, а тут вдруг шел обоз купеческий. Я ж к тому времени уже давно ни с кем не видалась, по мужскому вниманию истосковалась. В обозе том купчишек двое, с ними лбов наёмных трое. Сбилися с пути-дороги, совет просят да подмоги. Подсказкам моим вполуха внимают, а сами глазами меня раздевают. Тут старшой из них решился, с нескромной просьбой обратился. Мол, в дороге седьмой день, член стоит - е...и хоть пень! Женской хочется услады, а что я - я только рада!
Сперва лег главный на меня, второго оседлала я. Для третьего же раком встала, а четвертому сосала. Ну а пятый (срам сказать) стал мне в задницу пихать. Хотела было возмутиться, от посягательств защититься, берегу ж я честь свою - в зад обычно не даю. Но страсть так сильно охватила, что в попку я его пустила.
А тут и первый силы возвратил, да меж ног мне зарядил. В две елды меня дерут, с упоением сиськи мнут. А едва открыла рот - третий тут же член сует. Раз за разом я кончала, на добрую версту б кричала, но с большой елдой во рту лишь протяжно застонала.
Долго утехи мы продолжали, мужики для отдыха друг друга сменяли. Только Я передыху не знала, ведь мечта давнишняя в тот день явью стала: во все дырки меня сношают, до безумия распаляют. И оказалось невзначай, что слишком уж я горяча. В который раз меня всю обкончали, и обессилев на землю упали. Я ж ещё хочу любиться, на любой член насадиться. Соком льется передок, а трахари лежат в рядок.
Стала к ним я подходить, круглой попою крутить. В танце бёдрами виляла, грудями пышными качала, члены ртом им поднимала и окрепшие седлала. Так с каждым три раза испытала наслаждение, но довела бедняг до изнеможения. Без чувств в обоз их погрузила, да в верный путь коней пустила.
А потом пошла молва, будто ведьма у моста, а то и чертовка развратная живёт, да с мужиков проезжих непомерную плату берет. Мол, до истощения сношает, здоровье на всю жизнь подрывает. Дескать мужики после неё целый год не могут