сосочками понежнее, милый. Чуешь, как они затвердели? Дай мне его поцеловать, мой хороший.
Через четверть часа, Веруша решила прервать отпущенное время на благотворительную процедуру у себя в комнате. Постучав в дверь, она сообщила:
– Вы там надолго устроились, котики? С минуты на минуту заявится Сёмка. Вряд ли он одобрит ваше занятие. А тебя, Костик, Валюша с мамой заждались.
– Всё, дочка, мы закончили, – услышала Веруша. – мы что-то действительно увлеклись для первого раза. Костя, иди в ванную, я сейчас приду. Скоро Дмитрий Михайлович в гости нагрянет, а у меня ещё ужин не готов. Как, малыш, тебе понравилось со мной? Жаль не всё успели, но в другой раз наверстаем, если Веруня позволит.
Костя вышел из комнаты и прошёл в ванную, где его ждала Веруша.
– Ты, прохиндей, до Валюшки домогался раньше? Или я ослышалась?
– Не больше, чем ты до Семёна, – надо же у кого-то учиться...
– Не многовато ли у тебя инструкторов завелось, Костечка? А то я могу сравнять счёт, – угрожающе сдвинув брови, пообещала Верушка.
– А Татьяна Николаевна считает, что секс с близкими не возбраняется. Она и Семёну не отказывает.
– Получит у меня эта Татьяна Николаевна – балтушка старая, я ей парня доверяю, а она свои секреты рассказывает. Дай сюда моего красавца, сама вымою кипяточком после любовницы. – Костька невольно отпрянул, прикрыв рукой пах, с испугом глядя на подругу.
– Не бойся, курсант полиции ребёнка не обидит, – заверила Верушка, намыливая поникший член Костика. Смыв мыльную пену, она высушила его полотенцем и нежно поцеловала в головку. Красавчик мой, смотри за нашим блохастым. – Одевайтесь и на выход, братва.
* * *
Петляя по вечерним городским пробкам, автобус наконец-то привёз Костю в заводской район, к дому, где закончила свой жизненный путь своенравная и деспотичная Клавдия Семёновна. В кухонном окне её квартиры, горел не яркий свет. Дверь открыла Валентина, раздражённо бросив упрёк брату:
– Явился наконец-то, родственничек. Где полдня слонялся? У меня тут мать в полном расстройстве мозга. По мамульке своей убивается. Выпили мы с ней для восстановления здравого смысла, так её даже водка не берёт. То плачет, то злится на весь свет. Тебя Верушка покормила или любовью сыт? Иди на кухню, поешь, что осталось, а мне домой пора. С матерью помягче, но пить больше не давай. Лучше пораньше её спать уложи. Пусть мамка отдохнёт, с утра на нервах, а завтра трудный день для всех. Семёна видел?
– Там Татьяна Николаевна со своим полковником помолвку затеяла. Ты Семёна к себе забрала бы. Дело пахнет репетицей брачной ночи. Ещё на радостях твой Сёмка трахнет по пьяни сестрёнку.
– Скажешь тоже, Сёма в рот не берёт. И с чего бы ему Верушку сильничать?
– Зато, Татьяна Николаевна допускает подобные отношения. Удивляется, что мы с тобой ещё не в теме инцеста. А, правда, Валь, почему?
– Веруша тебя не слышит, обормота. Ладно, я прощаться не пойду. Утром приеду.
Захватив сумку, Валентина вышла за дверь и направилась к лифту.
Костя, сбросив кроссовки, пошёл на кухню. Подперев голову кулачком, за кухонным столиком сидела мать, бессмысленно уставившись на темнеющее за окном вечернее небо.
– О чём грустим, кого хотим, мамань?
– Я умереть хочу, Костенька, – не отводя глаз от окна, глухим голосом отозвалась Надежда Сергеевна, вытирая платочком набежавшую слезу.
– О как! С чего бы вдруг такой пессимизм? Я как-то ожидал найти более оптимистичный настрой у тебя. Теперь, мамуль, обнимая тебя, мне никто в спину не ткнёт клюкой. До сих пор злюсь на бабку за тот номер – копьеметательница. Теперь для тебя, дорогая, спокойная
Превратности судьбы. Часть 1. 
webmaster@3iks.ru