оспаривала часть финансового урегулирования нашего развода, но оспаривала сам развод. Она хотела, чтобы мы прошли консультацию, и ей удалось убедить судью, занимавшегося нашим делом, согласиться с этим. Однако Билл смог добиться того, чтобы «консультации для супругов» были ограничены всего шестью часами. Поскольку я переехал в Остин, логистика посещения консультаций стала затруднительной, так как это требовало от человека некоторых разъездов. С помощью наших адвокатов мы, наконец, договорились о трех ежемесячных сессиях по два часа каждая. Первые две сессии проходили в Далласе у консультанта по ее выбору. Третья и последняя сессия проходила здесь, в Остине, у консультанта, которого выбрал я.
Сьюзи была не в восторге от разделения консультантов, но у нее на самом деле не было выбора. Судья не оговорил, как будут выбираться консультанты, только обязательное условие – отработать шесть часов и отчитаться перед судом. Она знала, так же как и я, что если станет оспаривать это, судья сочтет соотношение 2:1 в ее пользу более чем справедливым.
Я не смог бы лучше предсказать исход первых двух сессий. Консультантом была женщина, и все четыре часа проходили в форме рассказа. Я сидел и молча слушал о том, как женщин подавляют с детства. Как это раннее подавление их духа приводит к внезапным вспышкам в жизни, так сказать, мини-революциям. Я только и делал, что не смеялся, когда консультант пыталась оправдать поведение Сьюзи. Это была не консультация, а рационализация.
После обоих сеансов в Далласе Сьюзи пыталась уговорить меня остаться после сеанса, чтобы поговорить, даже приглашала меня переночевать у нее. Переехав в Остин, я быстро выставил свой старый дом на продажу и был доволен тем, как быстро он продался и по той цене, которую я хотел. Оба раза, когда Сьюзи предлагала, я вежливо отказывался и без дальнейших разговоров в тот же вечер отправлялся в дальнюю дорогу обратно в Остин.
Сегодня была третья и последняя консультация. Я знал, что ей будет трудно найти кабинет консультанта, поэтому согласился встретиться с ней у библиотеки LBJ и отвезти ее туда.
Сьюзи выглядела подавленной и смирившейся, когда я заехал за ней в библиотеку. Фарс первых двух консультаций оказался не более чем попыткой оправдать ее поведение и заставить меня простить ее и начать примирение.
Я чуть не рассмеялся от ее удивления, когда она увидела, что я выбрал консультанта-женщину. Она не знала, каким тяжелым окажется этот вечер. Но в итоге я был удивлен больше чем Сьюзи, тем, как прошла эта сессия. Это был последний сеанс в расписании консультанта, который начинался в 19:00. Он должен был длиться всего два часа, а затем я должен был быть свободен, выполнив последнее требование перед разводом. Мы вышли из кабинета консультанта только после десяти.
До этого вечера я уже встречался с консультантом. Я регулярно посещал ее, и она уже была знакома с ситуацией с моей точки зрения. Она также знала все о первых двух фарсах на консультациях, хотя слово «фарс» – это мой дескриптор, а не ее.
Уже через пять минут после начала сеанса я понял, что что-то явно изменилось. Мой консультант сказала Сьюзи, что она знает все о наших отношениях, начиная с колледжа и до настоящего времени. Она сказала Сьюзи, что уже слышала мою точку зрения, а теперь хочет услышать версию Сьюзи. Она не теряла времени даром, прежде чем начать задавать вопросы. В отличие от предыдущих консультаций и к моему удивлению, Сьюзи не делала никаких попыток защитить себя или свои действия. Не отмахнулась ни от одного вопроса. В какой-то момент у меня сложилось впечатление, что Сьюзи поняла,
Эльвира Павловна. После первого дня в универе 
webmaster@3iks.ru