выпад навстречу, и, прижавшись лобками, мы замерли. Она начала изгибать меня внутри себя мышцами – такого у нас прежде никогда не было! И я разрядился, обмякнув. Жена тихонько простонала и замерла. Полежав немного, вновь шёпотом, спросила:
— Ты что, всё уже?
— Да.
В ответ она протяжно, досадливо тяжело вздохнув, затихла.
Полежав так минут пять, она протянула ладошку, и ощупала мой полудохлый инструмент. Снова вздохнула, поняв, что я отстрелялся и теперь не скоро смогу снова. Жена лежала на спине и мучимая желанием, то – сжимала, то – распахивала бёдра, с остервенением теребяая себя пальцами между губ.
Со стоном страдания в голосе она вновь жарко зашептала:
— Милый, я не могу! Мне надо! Придумай что-нибудь!
В её словах ощущались не наигранные подступающие слёзы отчаянья. И я ощутил то, как сжимается у меня сердце от любви и сострадания к любимой, изнемогающей от желания по моей собственной вине. От волнения за то, что собрался предложить ей, у меня на секунду аж дыхание перехватило. Я привалился к жене, и стал нежно целовать в шею и плечо, вымаливая прощение за свои слова, а после – решился и зашептал ей на ушко:
— Я не знаю, что делать. Стыдно, конечно, но единственное, что приходит в голову, это попросить помочь тебе кого-нибудь из ребят.
От услышанного, Светлана охнула – у неё тоже, от волнения перехватило дыхание. Даже при свете тусклого ночника ей сделалось нестерпимо стыдно за предлагаемое мужем, и потому, даже полумрак сделался для неё нестерпимо ярко освещающим лицо. Любимая прикрыла лицо ладошками, и шумно, молча дышала. Выждав с минуту, я снова шепнул ей:
— Позвать?
Она ещё некоторое время молчала, закрыв лицо ладонями, только продолжая сжимать и раскрывать бёдра, шумно дыша и изнемогая от похоти. Я вздохнул и опустился на подушку. Хотелось верить, что стыд не позволит ей согласиться на предложенное решение проблемы. Во мне зародилась надежда на это, и потому едва не вздрогнул, когда услышал шёпот жены, она никак не могла произнести позорные слова согласия:
— Я не могу так! Стыдно же!
Умничка – подумалось мне. И в порыве нежной благодарности за её борьбу с собой, я вновь покрыл мелкими поцелуями её шею и плечо.
Жена снова шумно задышала и, решившись, выдохнула:
— Зови.
От услышанного аж холодок по спине пробежал. Я не хотел верить в то, что Светлана решилась, надеялся на то, что она ещё хотя бы колеблется, и потому переспросил:
— Позвать? Ты уверена?
— Да, зови. Не могу больше.
Я помедлил, и Светлана со страданием в голосе, простонала;
— Иди, я не могу больше терпеть!
Мне и в голову не могло прийти, что мои поцелуи она может истолковать не как мою просьбу о прощении за предложение, а кок просьбу согласиться на это! Это выяснилось много позже, а пока, с какой-то опустошённостью внутри, я поднялся и было плевать, что голый и босой, вышел из комнаты. В гостиной горел свет. Ребята играли в карты. Володя протопил, и было жарко, вот они и сидели в одних трусах и рубашках. Увидев меня, все трое испытали неловкость, видимо моё лицо выражало все мои эмоции. Юрка молча поднялся, бросив карты, и стараясь не смотреть мне в глаза, сбросил наброшенную рубашку и торопливо избавился от трусов. На моих глазах, от предвкушения обладания моей женой, его, в общем, средних размеров, как мой, член начал стремительно наливаться силой, и сделался даже подлинней моего.
— Идём? Я готов – произнёс Юрка вполне обычным голосом.
Ком в горле мешал говорить, и в ответ я только кивнул головой, и после мы направились в комнату к Светлане.
Мания измены. Часть 1 
webmaster@3iks.ru