— Ну, — усмехнулся я, — она твоя дочь. И она часто напоминает мне о твоих многочисленных недостатках характера.
— Да, конечно, — вернул он мне ухмылку, передразнивая меня. — Тебе, должно быть, очень повезло, что ты сам познал некоторые из этих недостатков. Я бы сказал, что, по крайней мере, для тебя это был, во многих отношениях, познавательный опыт.
— Ты ведь знаешь, что я все еще планирую поджарить твою задницу, верно? — сказал я ему с остротой в голосе. — И ты никогда не увидишь, как это произойдет.
— Ладно, Чейз, — рассмеялся он, — если тебе так надо. Подумай вот о чем, — продолжал он безразлично. — Каждый чему-то научился в этом фиаско. Мария, вероятно, усвоила больше всех, но и ты, и Бронсон, и даже мать Марии тоже. Я сделал то, что требовалось. Сможешь ли ты когда-нибудь стать таким человеком, который сделает то, что требуется, даже перед лицом трудностей? Теперь ты знаешь, насколько незначительным ты был в моих планах. Но ты потряс меня. Я ожидал, что в тот день ты сорвешься. Я ожидал, что мне придется иметь с тобой дело совсем по-другому. Но вместо этого, ты держал себя в руках.
— В наши дни, очень мало людей в моей сфере влияния бросают мне вызов. Это печалит меня, а также навевает скуку. Это заставляет меня чувствовать, что я теряю свое мастерство. Если ты хочешь попробовать, я буду рад, поверь мне. Однако, подумай вот о чем: Мария - другой человек. Я в этом убедился, и в какой-то мере, этому способствовало то, как ты отнесся к моему ультиматуму. Она больше никогда не совершит такой глупой ошибки, и, как бы банально это ни звучало, она сделает почти все, чтобы загладить свою вину перед тобой, за причиненную ею боль.
— Ты тоже вырос, сынок. — Теперь он рассуждал. — Ты отец этого мальчика, нравится тебе это или нет. И как бы я ни признавал, что когда-то презирал тебя, я должен сказать, что ты был хорошим отцом и гораздо лучшим кормильцем, даже в условиях стресса, чем я мог себе представить.
Это заявление, заставило меня слегка вздрогнуть. Он был настолько поглощен своим праведным указом, что даже не заметил, что я был для Мэтью кем угодно, только не отцом. Он даже не спросил свою собственную дочь. Я допускал, что она могла солгать ему, но все же. Еще один раздутый воздушный шар, наполненный горячим воздухом и экскрементами.
— Я хочу сказать, — не умолкал он, — я уважаю тебя - и ты это заслужил. Однако уже тогда я знал, что очень немногие мужчины смогут вынести то, что вывалили на тебя Бронсон и Мария, поэтому я дал тебе выход. Если хочешь уйти, я перенесу это на следующий год, на восьмой день рождения Мэтью. Согласно нашему соглашению, наша семья будет держать наши комментарии при себе, пока не закончится развод.
— Великолепно, — сказал я, в довольно хорошем старом английском стиле. — Чарльз снова получает то, что хочет. Ура, веселый старина.
Мы оба услышали звонок в дверь и двинулись к передней части дома. Мать Марии стояла там с конвертом, белая как привидение. Она закрыла дверь, когда курьер удалился. Ее глаза вдруг остановились на Чарльзе, совершенно потрясенные.
— Он сказал, что это от Марии, — едва ли не шепотом, сказала она старику.
Выражение лица Чарльза было таким, что я пожалел, что не смог его сфотографировать. Он судорожно открыл конверт и начал читать.
В узком кругу 
webmaster@3iks.ru