После нескольких куплетов я понял суть песни и начал играть простым перебором пальцев, перемежающимся мягкими переборами, и музыка взяла верх, направляя мои пальцы так, как я никогда раньше не чувствовал. Я закрыл глаза, позволяя ее голосу управлять мной, и даже сыграл бридж с мелодией, когда она сделала паузу в своем пении. Я знал, что это не конец, не может быть. Она никогда не должна прекращать петь.
Я услышал, как она перевела дыхание, и выключил звук, позволив ее голосу взять верх, с минимальным аккомпанементом. Ее громкость усилилась, и я снова стал подбирать мелодию, нажимая на струны все сильнее, пока ее голос взмывал вверх. По рукам побежали мурашки, а по позвоночнику пробежала дрожь.
Ее голос замедлился, и мои пальцы последовали его примеру, добавляя производные аккорды, создавая устойчивость, доводя мелодию до конца. Ее голос возвышался, мощный, наполняя комнату. Я только молился, чтобы мне удалось передать ее волшебные тона. Она держала ноту долго, целую вечность, а я натягивал три нисходящих аккорда, затем остановился, в такт песне, когда она закончила последнюю строчку акапельно.
♫ ...Is ar Éirinn ní n-eósainn cé h-í. ♫
Я услышал крики и смех и открыл глаза. Я огляделся: она прекрасно улыбалась, ее глаза сияли, а волосы были ангельски прекрасны. Она протянула руку и положила ее на мою руку, и я почувствовал искру, почти шок. Это было волшебно, и я был частью этого.
— Песня няни, - сказала она, и я увидел перед собой серебристо-волосую женщину, которая потянулась к моей голове. Я наклонился и позволил ей поцеловать меня в щеку.
— Спасибо, - прошептала она, ее лицо сияло. Она была прекрасна в этот момент, и я видел гордость на лице дяди Люка, когда он стоял, обняв ее за талию. Пятьдесят три года, а ее так обожают.
В тот момент это было слишком. Знать, что у меня этого никогда не будет. То, что я потерял. Чего стоило нам ее предательство. Я задыхался, не мог видеть из-за слез в глазах.
— Извините, - задыхаясь, пробормотал я, позволяя гитаре упасть на пол, и повернулся, чтобы покинуть внезапно ставшее клаустрофобным помещение. Я уже почти бежал, когда добежал до двери.
Я пробежал добрых двадцать ярдов по дорожке, пока не споткнулся, не понимая, куда бегу. Я упал на колени, задыхаясь, грудь сдавило от отчаяния. Я наклонился и дал волю слезам.
Я уже почти нормально дышал, когда почувствовал, что меня обхватили за плечи. Оглянувшись, я увидел обеспокоенное лицо Джейн. Она не пыталась утешить меня или успокоить. Она обняла меня, позволяя мне выплеснуть все, и была рядом, когда я нуждался в ней.
— Мне очень жаль, - в конце концов вздохнул я.
Она ничего не ответила, просто обняла меня и прислонилась головой к моему плечу.
Я вытер глаза, пытаясь изобразить улыбку.
— Ты была потрясающей, - тихо сказал я. - Самое прекрасное, что я когда-либо слышал.
Она по-прежнему не отвечала. Она повернулась, расставила ноги и обняла меня, ее руки были крепкими и успокаивающими. Я почувствовал, как ее волосы прижались к моей голове. Мои руки обвились вокруг нее, и я держался изо всех сил, когда эмоции снова вырвались на свободу, и я зарыдал в ее объятиях.
Когда я остановился, мне показалось, что мне никогда в жизни не было так стыдно. Кажется, я ни разу не плакал после смерти отца, а теперь это стало обычным делом. Третий раз за последние несколько недель.
Должно быть, она почувствовала мое состояние и слегка сжала руку, прежде чем отстраниться.
— Музыкант. Ты уже играл эту песню раньше. Она была идеальной.
Униженный девственник 
webmaster@3iks.ru