Утром следующего дня я как можно раньше связался с главным. Тот с несколькими парнями уже были на полпути к маме для проведения её новых утренних «процедур», а заодно они должны были передать ей анальную пробку, с которой ей предстояло отходить весь день.
— Алло?, - послышался в телефоне голос главного.
— Привет, это я. Вы сейчас к маме направляетесь?
— Ну да.
— А присоединиться к вам можно?
— Ого, чего это ты? Решил всё-таки ей всё рассказать?
— Да нет. Пока нет. Глаза ей завяжем, пока со мной будет. Устал просто сидеть без дела. Пусть это ничтожество хоть ртом немного для меня поработает.
— Надо же, не помню раньше от тебя таких смелых фраз. Настолько много «энергии» накопилось?
— Просто пропало малейшее уважение к ней, а потому выражения стало подбирать проще.
— Понятно. Ну подваливай, чего уж. Думаю, в её рту всем членам место найдётся, - с усмешкой сказал он и положил трубку.
Одевшись, я направился на место. Придя к подъезду, я стал ждать. Минут через 15 подъехала машина, из которой вышло пятеро парней.
— Ну пойдём, - скомандовал главный.
Даже до нашего прихода, утро для мамы выдалось тяжелым. Со вчера она не приходила в себя, а потому, когда заранее поставленный будильник смог её разбудить, она обнаружила себя лежащей голой на собственной кровати, которая была покрыта засохшей спермой. Кое-как приподнявшись, мама ощутила неприятные ощущения не только от болящего тела, но и от влагалища, в котором застоялась не вытекшая сперма последних трахавших её парней. С омерзением передёрнувшись, мама подсела на угол кровати и свесила с неё ножки. Тяжело выдохнув, она с трудом поднялась и, чуть пошатнувшись, поскорее направилась в душ. Тщательно вымывшись, мама позавтракала и уже было собралась одеваться на работу, как стала вспоминать вчерашние события и новые условия. До этого они напрочь вылетели из её головы. Помимо новой рабочей униформы, она стала вспоминать и про утренние мольбы о пощаде, и про то, что должна обрабатывать члены.
Однако погрустить об этом она толком не успела. Буквально через пару минут, как она начала всё это вспоминать, входная дверь шумно открылась. Мама тревожно дёрнулась, услышав этот громкий звук и напряглась ещё больше, услышав не менее громкие разговоры парней.
— Сучка! К ноге блять!, - крикнул главный прямо из коридора.
У мамы тут же всё внутри болезненно сжалось. Сложив руки вместе и, чуть промедлив, она боязливо, шажок за шажком, вышла из своей комнаты прямо в коридор. Я в это время стоял в предбаннике, дабы меня не было видно. В нём самом было темно, в отличие от квартиры, и потому меня видно не было, а вот я видел почти всё через приоткрытую дверь. Мамины глаза то и дело растерянно и испуганно бегали от парня к парню. Выражение её лица было таким, словно подобная ситуация происходила впервые. «Да уж, мамочка, к рабскому положению невозможно привыкнуть, верно? Но тебе привыкать и не надо. Просто терпи, как всегда». Выглядела она откровенно жалко. Взрослая женщина стояла абсолютно голая перед несколькими подростками и неуверенно мялась на месте, перетоптываясь босыми ножками, обжимая одной рукой другую и боязливо смотря на своих обидчиков. Где та женщина, та мама, моя мама, которую я знал? На каком дне сейчас лежала её гордость и могла ли она сама осознать масштабы своего «преображения»? Однако даже в тех её глазах всё ещё не угас свет. Он проскакивал буквально на секунду, незаметный ни для кого из нас. И всё же он был. Свет по имени надежда. Её надежда, которую разрушали
Потерянное счастье 
webmaster@3iks.ru