доносилось какое-то смутное бормотание или жалобный плач с приглушенными всхлипами – не понять. Я повернул голову на звук – из угла пробивалось едва заметное, колеблющееся свечение – вроде как от свечи. Стараясь не шуметь и ступать как можно тише, я осторожно прокрался поближе к бабкиному углу, и выглянул из-за печки. Старуха сидела на лавке, опустив ноги на пол, спиной ко мне. Перед ней горела свеча на «подоконнике» - точнее на стене перед вмазанным в неё стеклом, которое и служило импровизированным самодельным оконцем, - а попросту - вделанным в глиняную стену маленьким стёклышком размером в две ладони. И за этим окном кто-то стоял! И снова, как тогда, в бане, мне показалось, что я видел светло-бурую, почти рыжую шерсть и огромный левый желтый глаз с чёрным зрачком посередине. Всё похолодело у меня внутри. Тяжёлый, липкий страх мгновенно заполнил каждую клеточку моего тела, выстрелил холодным скользким потом из пор... Но это ещё не всё! Старуха сидела ко мне спиной, как я уже говорил, бережно скрестив руки впереди себя, как женщины обычно держат ребёнка, когда кормят его грудью! Левая широкая бретелька её ночнушки была сдвинута на голое плечо и опущена вниз, обнажая белую спину, на которую нисподали черные косматые волосы с обильной проседью и руку, бережно обнимавшую что-то впереди. Не смотря на парализующий страх, я подался вперёд, пытаясь разглядеть что там, что она держала перед собой... И вдруг старуха резко повернула ко мне своё морщинистое лицо и уставилась на меня своим черным, неестественно пристальным взглядом. В следующее мгновение свеча почему-то погасла, и постепенно затухающий фитилёк стал чёрным, с тусклой красной точкой наверху, которая, впрочем, тоже вскоре пропала, выпустив напоследок сизый жидкий дымок. Но при этом я всё ж таки успел разглядеть неожиданно полновесную большую сиську и покрытую густой рыжей шерстью лапку или ручонку с длинными ногтями, вцепившуюся в её шею.
Я быстро ретировался и наощупь юркнул в кровать. Ничего себе! Сон как рукой сняло. Тем не менее я вскоре почувствовал, как проваливаюсь в какое-то болезненное забытьё. «А грибочки то видать непростые были!» - последнее, что успел я подумать.
Я очнулся от того, что кто-то стаскивал с меня штаны вместе с трусами. С трудом разомкнул веки и сфокусировал зрение – это было нелегко, окружающие предметы расплывались и кружились возле меня. В голове гудело так, что я не чувствовал своё обессильно распластанное тело. По-прежнему было абсолютно темно, но на полу, рядом с кроватью ярко горела керосиновая лампа, освещая часть избы своим неверным, пляшущим светом. (Ярко потому что темень вокруг). Мои запястья и лодыжки были привязаны к спинкам кровати пеньковыми верёвками, как на средневековой дыбе. Впрочем, это было излишне – моё тело меня не слушалось, разбитое и обездвиженное болезненной, парализующей волю негой. Я не мог пошевелить ничем, не мог напрячь ни один мускул... Надо мной нависала старуха, оглаживая и натирая всего чем-то скользким, маслянисто тягучим и странно пахнущим, но приятным. Я хотел страшно заорать, грозно крикнуть и испугать её своим окриком, но не смог выдавить из себя ни единого звука. Мало того, что я был обездвижен её какими-то снадобьями – сам виноват, не надо было жрать со стола её кушанья! Ох, и дорого же мне обойдутся её явства на пиршестве таёжной снеди! Но я не собирался сдаваться и повторил попытку – увы, опять безуспешно! Между тем бабка уже добралась и до моих интимных мест, тщательно и с наслаждением массируя мои гениталии. Её заскорузлые пальцы с загрубевшей кожей и черными
МЛМ-разводильщица-2 
webmaster@3iks.ru