Мужчина слушает – распознаёт музыку; отрывистые гортанные звуки исторгаются Анной гремящим потоком, и в них столько неподдельного страдания и боли. Григорий Андреевич впитывает всё в ненасытное естество, старается запечатлеть на скрижалях памяти. В Зиммермане просыпается зверь, и самые низменные, потаённые страсти мужчины будоражат демонов. Бесам всегда и всего мало, бесы потакают желаниям зверя, Зиммерман повинуется демонам.
Анна громко вскрикивает при каждом резком толчке, тело сотрясается, член нехотя покидает дырочку, но в следующий миг сильно и грубо врывается в зад. И так повторяется снова, снова и снова. Переживания женщины сменяются как орнамент в калейдоскопе. Приятное томление, жаркая истома от вибратора в лоне, и тупая боль в заднем проходе, а каждый резкий толчок – острый нож, вырывающий новый истошный крик.
Накалённый уд почти свободно скользит в разработанной дырке. Как же это сладостно принимать, чувствовать членом тонкие вибрации вагинального тренажёра. Зиммерман накрывает ладонью гладкий, горячий лобок, нащупывает крупную головку клитора. Увлажнив пальцы в сочащемся соками лоне, мужчина скользит, натирает, обжимает, снова поглаживает и щекочет набухшую любовную шишечку. Результат проявляется незамедлительно. Анна коротко вскрикивает, по телу пробегает дрожь оргазма, а натруженный анус сильно обжимает всаженный под корешок уд. Очко хаотично сокращается, словно желает выдоить из мужчины все соки.
Ноги не держат женщину, и она соскальзывает с члена, бухнувшись задом на крышку унитаза. Оргазм особенно сильный, острый. Зиммерман и сам находится на грани разрядки. Подступив вплотную, нависает над писательницей.
– Открой рот. – Требовательный голос возвращает Анну к реальности.
Дама механически распахивает чувственный ротик.
–Давай на язычок, – сипит Зиммерман.
И как только Анна выполняет команду, самец жарко кончает. Сперма во рту, малафья на языке, семя на лице.
– Смотри на меня, – требует Зиммерман, стряхивая последние мутные капли в рот партнёрши.
Как же умилительна эта пошленькая картинка. Бизнесмен достаёт мобильник и делает на память десяток снимков. Гордая, независимая дама, модная писательница, только что грубо отъёбана в жопу, сидит на горшке с высунутым языком, по которому растекается густая и вязкая лужица спермы. Затуманенный взгляд прикован к мужчине, и в этих бездонных блудливых очах Зиммерман считывает похоть и покорность.
– Не сиди тут долго, – небрежно бросает Григорий Андреевич, прежде чем покинуть кабинку уборной. – Игра скоро продолжится...
Зиммерман уходит. Анна сглатывает солоноватую, с кислинкой награду; даму никто об этом не просит, получилось как-то само собой. Женщина пересаживается на биде: надо привести себя в порядок. Струя воды приятно холодит раздраконенную дырочку. «Нет, в попу всё-таки больно», – морщится Анна, ощупывая пальчиками края припухшего сфинктера. Увлёкшись гигиеническими процедурами, писательница не подумала прикрыть раскрытую дверцу кабинки, о чём и пришлось вскоре пожалеть…
*****
Анна уже собиралась покинуть уборную, когда в проёме двери выросла солидная фигура мужчины. Писательница медленно поднимает глаза: это учредитель вечеринки, сам Манджафоко. Господин, как ни в чём не бывало, расстегнул ширинку костюма, извлёк член, и мочится в унитаз. Анна аж опешила от такой бестактности, и старается не смотреть на незваного гостя. Мужчина справил нужду, но вместо того, чтобы покинуть уборную, повернулся к писательнице.
– Возьми за щеку, Шлюха, – властно потребовал Господин.
– Я не Шлюха. – Даму задело за живое унизительное оскорбление мужчины, его хамская интонация и гадкое предложение.
Манджафоко широко улыбнулся, ответ Блудницы его позабавил.
– Иди сюда. – Господин схватил за руку писательницу и грубо выволок из кабинки.
Мужчина и женщина находятся перед огромным, во всю стену, зеркалом. Больше в помещении уборной никого нет.
– Посмотри, кого ты видишь? – обращается Манджафоко к зеркальному двойнику Анны.
Женщина внимательно всматривается в блеклое отражение, и с трудом узнаёт привычные черты. Подол коротенького платьица едва