и, подталкивая перед собой, едва ли не погнала через двор в дом.
Там, хоть и не слова мне не говоря, вроде как даже подобрела. Во всяком случае, напоила горячим чаем, уложила опять на свою постель, уже на чистые новые простыни и тщательно укутала в толстое ватное одеяло.
Она снова положила меня в своей спальне, скорее всего, из-за камина. В её комнате всегда было гораздо теплее, чем во всех прочих. Огонь, подкормленный свежими поленьями, с новой силой весело трещал в камине.
— Спи... , — в конце коротко скомандовала бабушка, — тебе сил набираться надо.
Надо сказать, что едва я только растянулся в кровати, как почти сразу же почувствовал, что меня тянет в сон. Меня это даже удивило, — мне казалось, что после всего испытанного мной сегодня, — мне уж точно должно быть не до сна. Хм... Денёк-то выдался, как ни крути, богатым на события. Но меня, всё равно, упорно тянуло в сон. Может, очередной бабушкин настой так действует?
Какое-то время, правда, я боролся с наступающей дремотой. До меня смутно долетал разгневанный голос бабушки из кухни. Слов я не мог разобрать. Но совершенно точно, — бабушка бранила маму. И, по-моему, очень даже шибко.
Маму было жалко. Наверное, я сейчас должен был встать, выйти на кухню, — заступиться перед бабушкой за маму. Ведь, в конце-то концов, это ж я её... хм... склонил к греху.
Я даже почти уже собрался духом, чтобы выбраться из-под тёплого одеяла и вылезти из постели. Но чё-то как-то вспомнилось, как больно жалила по спине хворостина в руках бабушки в предбаннике бани. И, в общем, я решил предоставить маму её судьбе, здраво рассудив, что так-то, ничего страшного родной дочери бабушка не причинит. С тем я и уснул.
Ночью меня снова разбудила бабушка.
— Лежи... Ночь ещё. Я быстренько... , — она сунула мне подмышку градусник, померила мне давление.
После довольно хмыкнула. Опять дала выпить кружку очередного своего «коктейля из трав» и ушла. А я снова уснул.
Проснулся я опять от того, что мне снова засовывали подмышку градусник и ощупывали лоб..
Это не был голос бабушки. Я раскрыл глаза. Мама сидела на краешке моей кровати. Она была в ночной рубашке. Но не в той, которую я порвал. Я потёр глаза, прогоняя сон.
— А сколько времени?
— Три утра. На, выпей и ложись спать..
В комнате было темно. Я нащупал кружку в её руках и выпил всё залпом.
— Бабушка, ругала?
Мама вздохнула в темноте:
— Ругала... Но не переживай. Всё хорошо.
— Мам... — замялся я, — прости меня... Не знаю, что на меня нашло... Я как будто обезумел.
Она улыбнулась, ласково погладила меня по голове:
— Нет. Это не твоя вина. Не волнуйся, я не сержусь на тебя. Ты не виноват... Это всё моя вина.
Я накрыл её ладонь и прижал к губам, чувствуя, как сердце начинает биться сильнее:
— Нет, мам... , — горячо зашептал я ей, — дело не в отваре... Я давно этого хотел. Очень хотел. Я просто с ума сходил... Хоть всегда и ругал себя за это, клянусь. А сегодня... Не знаю, мам. Меня как будто прорвало. И из меня это всё вулканом... Мамочка, пожалуйста, прости меня.
У меня чуть ли не слёзы глаз потекли. Но действительно было очень стыдно и я совершенно искренне раскаивался перед ней.
Но она снова мягко улыбнулась мне:
— Ну, так бывает... , — её ладонь ободряюще сжала мою руку, — у многих юношей. Ничего страшного, Миша, в сегодняшнем
Летняя ночь 
webmaster@3iks.ru