нет твоей вины. Я твоя мать. Я не должна была этого допустить. Но я сама сегодня, как не своя. Ох, и напугал ты меня утром... Я думала, что с ума сойду... Это ты меня прости, Мишенька..
— Мам, всё будет хорошо?
— Конечно, дурачок... — она тихо рассмеялась, — всё будет, как прежде..
У меня, как камень с сердца упал.
— А бабушка отцу не расскажет? — не знаю, зачем спросил. Так то и дураку было понятно, что, конечно же, не расскажет.
Но мама вдруг как-то посерьёзнела:
— Нет, не расскажет. И НИКТО не расскажет., — с нажимом медленно проговорила она, — его это убьёт.
Мы оба замолчали. Я обеими руками сжимал её ладонь.
— Это вообще сумасшествие какое-то... , — тихо проговорила мама, словно, это были её мысли в слух. — я сама ничего не понимаю... Ты знаешь, я за всю жизнь отцу ни разу не изменила..
Она опять вздохнула. Я чувствовал, как ей тяжело. И мне просто невероятно было стыдно сейчас перед ней.
В каком-то едином порыве мы потянулись друг к другу и обнялись. Нет, в этом не было никакого эротического подтекста. Мы просто искали поддержку в объятиях друг друга. И мы долго так молча сидели на кровати, тесно обнявшись и прижимаясь друг к другу. Я даже чувствовал биение её сердца.
Я уже и не помню, о чём мы говорили. Да, в общем-то, и ни о чём. Вместе вспоминали всякие смешные случаи из нашей жизни, тихо смеялись и не размыкали объятий. Нам было хорошо вместе. Но внутри меня потихонечку разгорался знакомый огонь. И как-то, словно, невзначай, я уже несколько более откровенно, чем следовало бы сыну, оглаживал тело своей матери.
Это, конечно, удивительно, но я даже не почувствовал каких-либо угрызений совести, что у меня снова встаёт на мать. Если пять минуть назад, я искренно веровал, что более подобного не случится, то теперь так же спокойно внутренне я переменился и теперь был снова не прочь с мамой... Хм... Это перемена внутри меня случилась так же легко и непринуждённо, как та же вода, становится паром или льдом. А может, всё дело в том, что в моих глазах мама потеряла некий ореол святости и неприступности. Это раньше, я не мог и заикнуться, чтобы дать ей знать о терзавших меня страстях по отношению к ней, — ведь мамка она и есть мамка, — и вроде, как с подобным негоже лезть к родной матери. А теперь..
Теперь моя ладонь, как бы невзначай легла на мамину грудь.
Мама, конечно, это заметила. Но не обиделась, как следовало бы ожидать. А даже издала короткий смешок:
— Так... Совсем уже взрослый стал. Ну, уж нет, Мишенька... Больше мы грешить не будем. Неугомонный..
— Мам, не уходи... , — тихо-тихо прошептал я. Лишь на секунду её тело напряглось в моих руках, но почти сразу же мама снова расслабилась.
Мама не сразу ответила:
— Мишенька... Это больше не повторится. Я люблю тебя. Очень люблю. Но я не могу дать тебе то, что ты просишь. Ты же сам это понимаешь... , — тихо и как-то спокойно сказала мама, — Возьми себя в руки. Ты не должен так себя со мной вести, сын.
Я потянулся к ней, поцеловал её в щёку, потом ещё раз, мои губы приникли к её шее.
— Мам... Извини меня. Это выше меня, — честно признался я, — ты такая красивая, мам...
— Миша, ты же только, что просил у меня прощения... , — уже посуровевшим голосом сказала мама, — ты меня сейчас очень обижаешь..
На полшестого 
webmaster@3iks.ru