дернувшись и болезненно зажмурившись, тут же обвила его руками и ногами и, страстно целуя в подбородок, зашептала:
— Я сейчас умру от счастья, что именно вы, господин, сделали меня женщиной.
— Хватит уже умирать! – зарычал Глеб, ощущая, как розовые пяточки уже давно и нетерпеливо подталкивают к решительным действиям.
В очередной раз забыв о сомнениях под влиянием желания смять, разорвать это тело, так нежно и чувственно постанывающее под ним только от того, что член просто находится внутри, он принялся наносить размеренные удары, постепенно становящиеся всё более частыми, резкими и глубокими. Вполне возможно, что зверь внутри, берущий свою самку, не смог бы остановиться в любом случае, но девушка вздыхала и постанывала так сладко и искренно, что зверю совершенно не надо было задумываться: приносят его ярость и горячность наслаждение или боль – это было совершенно очевидно.
Глеб, порыкивая от нетерпения, поставил девушку раком и где-то на задворках сознания понял, что два золотых шнурка еще свисают, закрепленные где-то в тонкой перегородке между обеими дырочками. Видимо, без хирургического вмешательства девушку не освободить от витой нити, как и от золотых колечек, впившихся в нежную вокруг чувствительных лепестков, обрамляющих уже не закрывающуюся дырочку. Где-то вдалеке мелькнула, мысль, что эти «украшения» возбуждают еще больше, хотя он никогда не был любителем пирсинга в разных неожиданных местах (в основном из-за того, что представлял, какие мучения и боль они причиняют женщинам). Но сейчас – совсем другое дело! Он всей глубиной души чувствовал, что его самке нравится всё, что он с ней делает, поэтому пальцы намотали нить и потянули на себя.
Девушка, игриво поглядывающая из-за плеча и кокетливо покачивающая попкой, послушно поддалась, ловя дырочкой головку. Глеб замер, внимая зрелищу, пока наконец влагалище не поймало член, а затем Анжелика резко насадилась и упала грудями на постель, прогнув спинку так, что на миг возникло ощущение – вот-вот хрустнет позвоночник. Одновременно она благодарно вскрикнула, заполошно пролепетав:
— Ох, какой же он большой и горячий!
И Глеб принялся тянуть за шнурки, а Анжелика послушно и исполнительно выполняла всё, что требовала от нее эта своеобразная «уздечка»: то просто двигалась навстречу, то выписывала бедрами восьмерки, то приподнимала и опускала попку.
Иногда он поднимал ее и, заставив повернуть голову, целовал, одновременно грубо тиская упругую и нежную девичью грудь или, наоборот, почти невесомо лаская затвердевшие, пробитые колечками сосочки кончиками пальцев.
— Господин, - между поцелуями стонала ангелочек, - что вы делаете? Я же сейчас ум... взорвусь от наслаждения!
— Давай, девочка моя! – шептал Глеб в ответ, тоже уже готовый взорваться вполне очевидным образом.
И в один из таких моментов Анжелика с отчаянием в дрожащем голоске жалобно попросила:
— Простите дерзкую рабыню, господин, но я хочу, чтобы это случилось, когда мы будем лицом к лицу...
— За дерзость будешь наказана, - вкрадчиво прошептал парень на розовое ушко, - моим способом.
Девичье тело вздрогнуло, и Анжелика поспешно снялась с члена, а потом, когда Глеб улегся на спину приглашающе показав взглядом на член, непроизвольно облизнулась, взглянув на член:
— Так хочется немного приласкать его ртом...
— Потом! Сходим в душ, ты меня вымоешь, а потом будешь принимать не только в ротик, но и в горлышко...
Глеб вальяжно развалился на постели, ощущая себя султаном, рабыня которого обязана не только его помыть, но и разнообразно ублажать во время этого. Рабыня, которая уже стала... возможно... скорее всего... наверняка... да, нет, совершенно точно – любимой рабыней. И даже без второго слова...
Член был немного в крови, но Анжелика накрыла на несколько секунд самое навершие, которое было только в их соках, мягкими губами, блаженно
Случай в привокзальном туалете, перевернувший мою жизнь 
webmaster@3iks.ru