— Вырос, я и не заметил. Был когда-то стручок, потом огурчик, потом морковка, потом...
— Что потом, кабачок?
— Не знаю. Тебе видней. Что выросло, то выросло.
Она все смотрела, а он все рос и вставал.
— А вот еще интересная штука, – заметила Зоя. – То маленький, то большой.
— Вот, экспромт! – вскричал я. – Член мой встает, ссать не дает, кровь приливает. Когда это бывает?
— А я знаю! – воскликнула Зоя. – Утром!
— Правильно! – похвалил я. – А вот еще...
Но Зоя больше ничего не дала мне сочинить. Она подошла и закрыла мой поэтический рот ладонью.
— Что это мы стишки сочиняем, как в детском садике на Восьмое Марта, – прошептала Зоя. – Пора взрослеть.
И захватила член рукой...
На ощупь Зоя сильно напоминала девушку Лиду, которую я подобрал возле дома полковника Потапа Валентиновича Овчинникова, которая заболела, продрогнув в летнем пальтишке ранней зимой, и за которой я ухаживал, словно сестра милосердия. Но это только на первый взгляд. Зоя была намного выносливее и мускулистей. Она крепко держалась за шею, а я таскал ее по избе, укладывая спиной то на скамью, то на сырую чужую кровать. Кончил я, когда Зоя опрокинула меня на заплесневевший диван и попрыгала немного сверху. Я держал ее за руки, а она прыгала, пока ее едва не вывернуло наизнанку, так она сильно прогнулась назад. Зоя сказала: «М-м-м-м», а я ответил: «А-а-а-а!», и мы принялись дышать ртами. А когда отдышались, Зоя сказала протяжно: «Что-то есть хочется!». И мы стали искать в брошенном доме, чтобы такое съесть. Мы и не одевались, то и дело, касаясь друг друга горячими телами. И тут загорелся электрический свет.
Наблюдая за облаками 
webmaster@3iks.ru