себя лет на десять моложе. Вы с ним и лицом, и комплекцией схожи. Не обижайся на меня за откровенность, Дмитрий Михайлович. Сильно ты меня тогда обидел, отвернувшись от нас с сыном. А за Павла пошла по злобе́ на тебя, с обидой на сердце и надеждой – когда-нибудь отомстить тебе с твоим же сыном. Вот и подумай, Дима, нужна тебе такая жена? Доброй женой тебе буду, а вот верной, прости, не смогу. Ну, будет тебе, Дмитрий Михайлович, на мне кителя нет, не мни зря блузку. Не занимаюсь я этим на службе, с оглядкой на дверь.
– И всё же, Таня, от намерений своих я не отказываюсь, – заверил Князев свою сослуживицу, возвращаясь за стол, – ждать буду сколько скажешь.
– В таком случае, Дима, поставлю дома на согласование, с Семёном обсудим твоё предложение отдельно.
* * *
Сидя на занятиях в технаре, Костя порой погружался в воспоминания двухгодичной давности. Жил он тогда с матерью и сестрой в квартире, полученной ещё отцом от комбината. Валентина работала в двух шагах от дома, в магазине «Магнит». Мать – Надежда Сергеевна, только-только вышла на пенсию и регулярно ездила в заводской район, приглядывать за своей старой матерью. Возила готовку, прибиралась в квартире, терпеливо выслушивала пересказы очередной серии бесконечного мексиканского сериала. Клавдия Семёновна – женщина властная и требовательная, причём, не только к посторонним, но и к своим родным. Старуха требовала от дочери неукоснительного повиновения, угрожая в противном случае, лишить внуков жилплощади после своей смерти. Её излюбленным занятием было общение с соседками на скамейке во дворе дома. Бывали и редкие посещения своей дочери с внуками. Рассказывала она о своих товарках, не затрудняясь запоминать их имена, называя каждую на свой манер.
– Вчера была у жены портного из восьмой квартиры. Угощала меня печёной тыквой. Я и с молодости её в рот не брала, а тут суёт мне эту дрянь и говорит, что вкус божественный, эффект пищеварения сумасшедший и жизнь значительно продлевает. Так я есть не стала, взяла с собой, а дома выкинула в мусорное ведро это сраное лекарство. Ты, Надежда, купи мне в другой раз суфле в шоколаде. И вкусно и полезно, – наказывала старуха, в подтверждение сказанного, постукивая клюшкой о пол.
И случилось так, в тот злополучный день, что Костька вернулся с занятий раньше обычного, а на то, что бабка «гостила» у них, сидя на кухонном табурете за холодильником, войдя, даже не обратил внимания. Шутя, Костик подошёл к своей родительнице и, сунув руки ей под вырезы фартука, ухватил за грудь, прижавшись к пышным ягодицам матери. При этом, вдруг ощутив сильный удар в спину твёрдым предметом, Костька вскрикнул, приняв это за неуместную выходку Валентины, и резко обернулся.
– Что за шутки, твою мать!... – возмущённо вскрикнул Костик, потирая ушибленное место на спине.
– Вот ты и объясни, внучек, своей бабушке, что за шутки с матерью вытворяешь, безбожник эдакий!
Уймись, мам, – вступилась за сына Надежда Сергеевна, спешно выталкивая Костика из кухни и для убедиельности, постучав кулачком себе по лбу.
– И давно он с тобой так шутит, греховодница? – накинулась старуха на испуганную дочь.
– Нынче у молодых такие шутки, – отводя в сторону смущённый взгляд, призналась Надежда Сергеевна, туже затягивая тесёмки фартука за спиной. – Чем чужих девок лапать, лучше пусть со мной балует. Ему не вредно и от меня не убудет.
– Это я вовремя встряла, а то бы и трусами дело не кончилось... – вынесла свой вердикт Клавдия Семёновна.
А ты тоже додумалась, старая праведница, – взъярилась дочь, –
Родня 
webmaster@3iks.ru