пошлых вещах, имитирующих мужское достоинство. Будто они таят в себе возможность. Но к чему? Этого я понять не в состоянии. В последнее время мне мало что удается понять. Возможно, виной всему мой возраст. А может быть, я просто устал.
Беру вибратор в руки и подношу к лицу достаточно близко, чтобы чувствовать запах синтетики. Гладкая поверхность безупречна, словно полированная слоновая кость. Передняя часть немного выпуклая, чем основание, куда вставляются батареи. Нажимаю на кнопку, и вибрация распространяется по пальцам. Как такую штуку женщины могут засовывать в себя? Невзирая на безупречное изготовление, в нем нет самого главного - души. И от него не исходит то блаженное тепло, что является катализатором здоровой интимной жизни. Но вправе ли я так говорить, когда у меня самого интимная жизнь заканчивается на кончике языка? Я давно уже пренебрегаю своим главным органом: мой член встает в минуты анилингуса, а когда все заканчивается, он постепенно обретает естественную вялость и смиренно ждет следующего раза. Получать разрядку - уже не входит в мои потребности. Это желание сменилось другим. И как легко я перешел от одного к другому. Мое сердце больше не сжимается при мысли о минете. Мне даже смешно вспоминать, что несколько месяцев назад одна юная девушка натягивала на мой неказистый пенис презерватив и своим маленьким ртом доводила до оргазма. Нелепая картина из далекого прошлого.
До прихода Катрины, хозяйственным мылом мою фаллосы, таким образом избавляясь от фабричной вони. Она приходит спустя примерно три часа.
— Сегодня было много народу, - объясняет гадалка, снимая с себя сапожки. - Аж стеклянный шар не треснул. Вот бы каждый раз было так. Когда чувствуешь себя востребованной - это приятно.
Наблюдаю, как она ставит обувь возле своих сумок.
— Вы и без них востребованы, - говорю. - Мною.
Она улыбается, и мы проходим в комнату, где вибратор лежит на самом видном месте. Катрина глядит на меня.
— И вы собираетесь сунуть его в мою задницу?
— Он небольшой.
— Он - огромный.
— Не больше двух моих сложенных вместе пальцев. Разницы никакой не будет, - поясняю.
Поразмыслив, она говорит:
— По-моему, вы собираетесь воспользоваться моей добросердечностью.
— Всего-навсего собираюсь дать отдых конечностям.
— Не понимаю вас.
— Даю две тысячи.
— И чай.
— Само собой, - говорю.
— А после всего - ужин.
Получив заветную чашку дымящегося зеленого чая, Катрина принимает привычное для меня положение. Томящемуся в груди рвению не терпится приступить к делу. Скидываю вверх подол ее юбки и оголяю широкие бедра - крепкая, хорошо знакомая плоть молча ждет оговоренных действий. Но прежде чем расчехлить язык и пуститься во все тяжкие, неторопливо наминаю ягодицы, массирую и шлепаю, а когда сердце подсказывает, что наступило идеальное мгновение, обрушиваю на покорную женщину хлесткий шлепок, дабы гладкая кожа обрела приятный красноватый оттенок.
— За это я требую еще одну порцию чая, - мурлычет она.
Приношу вторую чашку горячего напитка и удобно усаживаюсь перед впадиной, где одиноко сжимается темноватый анус. Вкус зрелой женской особи моментально тает во рту, как перистая молочная сладость. Кажется, только мой язык во всем теле чувствует себя живым организмом, тогда как все остальное съежилось и потеряло естественные цвета. Я не улавливаю биения собственного сердца или урчание желудка. Как крот, познающий окружающий мир при помощи рецепторов на носу, так и я принимаю сигналы благодаря нервным окончаниям, сосредоточенным на кончике языка. В несколько заходов слизываю все дочиста и слегка приоткрываю заветную дырочку. Во что бы то ни стало в первую очередь нужно тщательно разогреть застоявшиеся мышцы, что плотным кольцом оберегают проход в недра шелковистой мягкости и царства покоя. Мускусный
Семейная история. 
webmaster@3iks.ru