зад разорвёте, оба два. А-А-А! – истошно вопит писательница, тщетно пытаясь расслабиться и хотя бы криком заглушить нарастающую боль в заднем проходе.
«Не сдерживай себя. Больше эмоций…» – подсказывает бесцветный голос суфлёра. Дама, если бы и хотела, то не могла-бы себя сдержать: два толстых горячих поршня орудуют в заднице, даже для подготовленной массажем дырочки насилие чрезмерно – предельно жёстко. Анна жалобно скулит, и слезинки сами катятся из глаз. Когда чёрный бутон Пиона полностью исчезает в анусе, и африканец, пытаясь протолкнуть член ещё глубже, старательно прижимается к заду, с уст женщины срывается гортанный вопль. Писательнице становится особенно тяжело, жгучая боль неумолимо нарастает. Кажется, что безудержные чёрные монстры дотрахивают жертвенную утробу до самого сердца.
Анне стоит больших усилий, нескончаемых мучений приспособиться к проникновению братьев в задницу. Плюс «бесконечный» ретивый член, растянувший вагину, так и норовит побольнее боднуть матку. Возможно, следствие африканского массажа, плюс умелые, согласованные действия партнеров позволяют женщине не только приноровиться к необычным чувственным переживаниям, но и научиться извлекать крупицы удовольствия в болезненном, противоестественном соитии. И вот, когда эти песчинки золотого оргазма уже готова принять измождённая плоть, разгорячённые братья, дружно покинули натруженные дырочки.
Лысый атлет мёртвой хваткой обхватил стальными ручищами плечи писательницы и, прижимая к своей мощной груди, слегка отстранился назад. Анна тяжело дышит, спина прогнулась, облокотившись на фрика. Дама не понимает поступки, логику партнёров. Суфлёр предательски молчит, неопределённость пугает. Грудь волнующе вздымается, затвердевшие соски призывно торчат в разные стороны. Внезапный шлепок ладони хлёстко лизнул бюст. Мистер Double Head продолжает несильно, но звонко лупить по грудям ошарашенную партнёршу. Тяжёлые белые сиськи смешно раскачиваются из стороны в сторону, потешая жадную до зрелищ толпу. Удары внезапно прерываются. Но теперь ловкие пальцы ниггера зло выкручивают возбуждённые сосцы, грубо оттягивают, дёргают так, что становится нестерпимо больно. Эти тягостные мгновения кажутся вечностью, и женщина громко вскрикивает; пылающее лицо отражает всю палитру мученических переживаний. Анна растеряна, напугана, а наушник продолжает молчать. И обида, как ком в горле, ещё больше от унижения, до слёз; за что, почему так, без причины продолжается глумление? Что произошло? В чём её вина. Писательница не находит ответа… Шлепки и пощёчины сыплются нещадно; груди, раскачиваясь, пленительно раскраснелись, как созревшие райские яблочки.
Натешившись, фрики сбросили на «любовное» ложе влажное от пота измождённое тело. Полуголые африканки, выполняющие роль ассистенток, подали братьям прохладительные напитки и полотенца.
Африканский цугцванг. Часть II – 9
*****
Эротические безобразия, творимые на сцене, завораживают. Себастьян, как и большинство зрителей в зале, поддался магическому демонизму, позволил увлечь, восхищаясь и растворяясь в красоте порока.
Когда свет в зале померк, прожектора цветными лучами выхватывают из темноты медленно вращающуюся эстраду. В этих мистических потоках света обнажённые тела парят, словно в невесомости, сплетаясь и сгорая, плотским, тяжёлым огнём похоти. Сопровождающая мелодия придаёт дополнительный объём, усиливает драматическую основу спектакля. Крики и стоны на сцене эмоционально усиливаются, когда к ним примешивается ритмическая доминанта барабанного соло, рождая причудливую какофонию, раскрывающую зрителю новые, волнующие глубины чувственности. Благодаря мастерству невидимого режиссёра пошленькое совокупление человекоподобных зверушек преобразилось в сладострастную мистерию. Ошеломительную, обнажающую самые низменные человеческие эмоции, но такие подлинные, яростные и уже только этим созвучные античной драме или трагедии Софокла.
На большом экране лиловая головка, изуродованная крестообразным шрамом, пытается втиснуться в дырочку, уже занятую немаленьким членом. Камера в руках оператора транслирует на экран лицо Анны. Рот приоткрыт, губы дрожат, мученица прерывисто дышит, и свет прожекторов играет разноцветием в капельках пота на божественном лике. Когда головка максимально растягивает сфинктер, плавно (словно в замедленном кино) проскальзывает в анальную дырочку, на экране отчётливо видно как
Как я случайно трахнул маму друга. 
webmaster@3iks.ru