Мы назначили вам легкие обезболивающие препараты, но, боюсь, когда действие анестетика полностью пройдет, вам будет очень некомфортно. Хуже того, мочеиспускание будет причинять вам еще больший дискомфорт. Очень важно, чтобы вы принимали как можно меньшую дозу обезболивающих препаратов. Я дал вам довольно сильную дозу кодеина, но хочу перевести на обычный аспирин. Аспирин не будет столь эффективен для снятия боли, но поможет разжижить вашу кровь и, следовательно, улучшить кровоснабжение. Однако не стесняйтесь, дайте мне знать, если боль станет невыносимой. Пока что поможет, если вы не будете двигаться.
Он кладет руку мне на плечо. Я внимательно смотрю на него.
– Дайте мне знать, если это будет больше, чем вы можете вынести, – с нажимом повторяет он.
Пока медсестра Бишопс везет меня к выходу, я думаю:
А он не шутил. – Мои мысли возвращаются к другим событиям, произошедшим накануне...
***
Мне поставили капельницу, и я дошел до того, что мне просто необходимо было сходить в туалет, иначе бы я описался. Забавно, но до этого момента я боялся смотреть на свой член и яйца. Мне сказали, что с ними будет все в порядке. По крайней мере, с левой стороной, а на правую они возлагали большие надежды. На данный момент этого мне было достаточно. Но предупреждение врача о мочеиспускании заставило меня волноваться, и я старался задержать его как можно дольше.
Наконец, я больше не мог ждать и начал пытаться встать с кровати. Вспышка боли быстро подсказала, что мне понадобится помощь. Я нажал кнопку вызова, и медсестра Бишоп была на месте. Я сказал ей, что мне нужно помочиться и требуется помощь. Она рассмеялась и сказала, что помощь мне не нужна, и чтобы я мочился. Я вопросительно поднял обе брови, и она откинула простыню. Из моего больничного халата торчала трубка, ведущая к мешку, прикрепленному к краю кровати. Я улыбнулся и кивнул в знак понимания. Мне было немного неловко, когда она стояла рядом, поэтому я потянулась вниз, натянул простыню и расслабил мочевой пузырь.
И снова чуть не потерял сознание. Никогда еще я не чувствовал такой боли. Ну, может быть, в пятницу вечером, но это казалось столь же ужасным. Единственной поблажкой было то, что как только начался поток, боль начала стихать. Я закрыл глаза от боли и облегчения мочевого пузыря. Внезапная моего лба коснулась прохлада, и я открыл глаза, чтобы увидеть Бишоп, прикладывающую отжатую влажную салфетку. Она сказала, что в следующий раз все будет не так страшно, и, слава Богу, оказалась права.
***
– Это ужасно мило с вашей стороны, что вы так говорите, мэм, – признал я. – Все эти выходные вы были благословением, и я не могу выразить вам свою благодарность.
– Вам нужна была небольшая помощь, но не слишком большая. Не верю, что от моей опеки была польза.
– Я тоже, мэм, – говорю я, пока она везет меня в приемную. Я осторожно встаю с кресла-каталки, чтобы подписать несколько бланков и повернуться, чтобы поблагодарить в последний раз.
– Нет, молодой человек, – твердо говорит она, похлопывая по креслу на колесиках. – Вы не хуже меня знаете, что вас необходимо везти до самой двери. Вы хотите, чтобы меня уволили?
Я смеюсь.
– Нет, мэм, просто пытаюсь избежать сидения.
Она тоже смеется и поддерживает кресло, когда я сажусь обратно, еще более осторожно, чем вставал. Она толкает меня последние несколько метров, и вдруг прямо перед нами появляется мужчина в костюме, заставляя медсестру Бишоп резко остановиться.
Служебный экстрим!Рассказ третий 
webmaster@3iks.ru