время такие мысли меня покинули безвозвратно. Как, впрочем, и все другие. Остались только ощущения: жаркой, влажной тесноты, обжимающей член, да чего-то тоже влажного, периодически ласкающего яйца и дырочку ануса.
А когда Машка, захлюпав судорожно сокращающейся дырочкой где-то под моим елдаком, удовлетворилась, я снял ее со своего кола, перекатил вбок, подтянул Дашку повыше, да и вдул ей уже от души, прикусив сосок и смяв вторую грудку в комочек. Дашка, уже возбужденная до безобразия, от такого обращения взвыла, затрясла бедрами и тоже кончила. После чего я, с осознанием полностью и до конца выполненного долга, с рыком разрядился в нее сам, вышел из родственницы и перекатился на спину, чуть не придавив при этом жену.
Некоторое время мы, все трое, полежали, успокаивая дыхание. Потом Дашка медленно сползла с койки, отправившись в душ: мы с женой, проводив ее взглядами, переглянулись, хихикнули и тихонько чмокнулись вытянутыми губами, расслабившись после этого опять.
Только тут я обратил внимание на потихоньку нарастающий шум из-за стенки, отделявшей от нас комнату Мари и Дитриха. Кивнул на стену Маше, та прислушалась, пробормотала: «Глаза завидущие...» И опять хихикнула.
Вернулась из ванной Дашка. Шлепнула сестру по животу, сказала: «Устроилась... Муж отодрал, как сучку, и даже подмываться не надо!» и с довольным стоном завалилась на койку. Машка засмеялась в ответ: «А тебя, блядину, кто звал, а?», Дашка фыркнула в ответ, и тут из-за стены донеслось уже очень хорошо слышное «Вай-о-о-оаау!». Мы замерли на секунду, звук утих, и Дашка почему-то шепотом сказала: «Ой... Мари...», чуть помолчала и прыснула смущенно в кулачок.
Мы переглянулись, и я начал вставать с койки. Машка, все еще расслабленная, слабо попыталась возразить: «Куда?», я, напустив на себя серьезный вид, сказал: «Проверить, все ли живы», Дашка смешливо махнула рукой, и я вышел в коридор.
Приоткрыл дверь в комнату Мари и Дитриха. Картинка там была вполне достойная: Светка с Дитом, растянув Мари за руки и за ноги крестиком в воздухе, качали ее взад-вперед, при каждом цикле умудряясь надеть дырку девушки на член стоящего на коленях моего сына. Вся компания ржала при этом, как сумасшедшая. Не исключая и жертву насилия, которая, будучи насаженной на кол, умудрялась еще и повертеться на нем бедрами, пока мучители с громким хлюпаньем ее оттуда не сдергивали.
Посмотрев пару циклов, я, так и оставшись незамеченным, тихонько прикрыл дверь. Выдохнул. Подумал: «Ну, кажется, сексуальная революция, о необходимости которой так долго говорили боль... ой, молодежь всего мира, свершилась. По крайней мере, в моем доме». И открыл дверь в нашу супружескую спальню, согласный теперь уже, кажется, на все.
7
Когда, почти через год после этих событий, Фриц приехал за женой и детьми, он застал семью в полном порядке. Дашка, дабы побольше соскучиться, перестала бегать к нам в спальню недели за две до его приезда, и нам с Машей стало даже как-то скучновато без этой веселой выдумщицы, помогавшей нам развлекаться весь год минимум пару раз в неделю.
Поставленной цели она достигла: первые три дня они с мужем почти не вылезали из койки. Машка даже пару раз приносила им поесть прямо туда, а вечером мне со смехом рассказывала, в каком виде она их заставала. Потом был день перекура, и настала последняя ночь перед отъездом гостей. Начав ее за столом, мы продолжили, естественно, в спальне, уже вчетвером: Фриц оказался затейником не хуже своей жены.
А я убедился, что, кажется, почти совсем избавился от дурного предрассудка о том, что тело моей жены принадлежит мне. Во всяком случае, когда Фриц пристроился к нам с Машей третьим, и Машка, шутливо покочевряжившись
Еще придет зима 
webmaster@3iks.ru