в том, что происходит или что она сделала, чтобы навлечь на себя мой гнев. Я стоял и ждал. Через несколько мгновений ее нога опустилась до предела, и я снова жадно уставился на ее открытую щель.
Подойдя к ней сзади, я просунул лицо между ее прелестных бедер и коснулся языком ее клитора, вдыхая ее пьянящий мускус. Бедра Саманты задрожали, когда я медленно провел языком по ее щелке, пробуя на вкус ее пот, смешанный с горько-сладким привкусом ее жара. Я положил руки ей на бедра, надавливая, чтобы раскрыть ее шире, затем насладился ее восхитительным центром. Просунув язык сквозь кольцо, я втянул его в рот, растягивая кожу, затем прикусил ее пухлую губу. Я проделал то же самое с другой, прикусывая так сильно, как только осмеливался, этот мягкий кусочек кожи, слыша только низкое рычание вожделения от Саманты. За исключением этого первого, короткого контакта, я избегал ее клитора. Эта сцена была не о том, чтобы заставить ее кончить. Что ж, так оно и было, но не в традиционном смысле. Этой ночью я бы сам раздвинул границы дозволенного. О том, каковы были пределы Саманты, я все еще не имел ни малейшего представления.
Я яростно лизал ее киску, втягивая губы в рот и проводя языком по скользким внутренним поверхностям, проникая так глубоко, как только мог. Затем широкими движениями моего языка я ласкал ее от ануса до самого ее такого чувствительного клитора. Она откидывала назад свою задницу, пытаясь набрать эту лишние полсантиметра, и я отрывался на несколько секунд, сводя ее с ума от разочарования.
Когда она была уже на грани, я отступил назад и отошел от нее, оставив ее слегка раскачиваться, когда она сжала бедра вместе, извиваясь в тщетной попытке кончить. Я ждал, пока она спустится, пока ее нога не опустилась, туго защелкнув цепочку на лодыжке, и она не замерла, тяжело дыша, время от времени постанывая от желания.
Я подошел к костру и подбросил еще дров. Затем я взял палку, самую тонкую. Я стоял рядом с ней, слушая эту странную музыку, бой барабанов, в моей голове. Барабанный бой достиг крещендо и прекратился. Поленья в костре зашевелились, дрова громко треснули раз, другой, взметнув столб искр высоко в воздух. Я сильно взмахнул палкой, ударив Саманту по ягодице, заставив ее вскрикнуть от неожиданной боли. Не дав ей возможности привыкнуть к шоку, я взмахнул снова. И так это началось. Это была хорошая палка, которую я нашел, хорошая и пружинистая, с множеством защелок. Я бил ее снова и снова. Ее движения заставляли ее раскачиваться и извиваться, представляя мне новые мишени, в то время как я просто стоял и наносил удары. Я едва осознавал, куда попадают мои удары. Когда она была так взвинчена, для меня всегда было доступно множество пикантных мишеней. Я глубоко погрузился в свою роль Машины для избиения, причиняющей боль, истязающей плоть.
Я смутно осознавал, что Саманта кончила вскоре после того, как я начал. Ее крики страсти были громкими в неподвижном ночном воздухе, струя девичьих соков вырывалась дугой из ее киски, стекая по ее телу. Дрова в камине снова потрескивали, высоко взлетая искрами, моя рука раскачивалась в легком ритме, рисуя красные линии на ее прекрасной коже. Взад и вперед, вверх, вниз. Я провел по ней палочкой. Я думал о том, о чем мы говорили. Стоп-слово. Это то, что я слышал? Нет. Саманта стонала какую-то тарабарщину, перемежаемую громкими вскриками, когда ее пронзил еще один мощный оргазм. Она ударила свободной ногой, туго защелкнув цепь, стальные звенья сладко зазвенели. Я
Полина 
webmaster@3iks.ru