унизительной гигиенической процедуры Фрейя лично сбривает всю растительность в интимной области, включая редкие рыжие волоски вокруг ануса. Служанки принесли платье и помогли женщине одеться.
Анна придирчиво осматривает свой новый наряд в зеркале, и в глубине души отказывается принимать реальность. Неужели в таком пошлом виде придётся провести остаток вечера. Это действительно очень унизительно – самый настоящий костюм Блудницы. Туфельки на высоченном каблуке, чёрные чулки в мелкую сеточку, ажурный пояс с подвязками. Трусики для костюма непозволительны. Зато есть бюстгальтер модели Shelf Bra, сексуальное бельё демонстративно выставляет напоказ сочные прелести Анны (не скрывая даже розовые ареолы сосков), и лишь деликатно поддерживает грудь снизу. Платье стилизовано под Dirndl – традиционный наряд баварских крестьянок. Отличие от оригинального костюма заключается в фривольном декольте, не скрывающем пленительные груди, и очень коротенькой юбки. Цветастая ткань укороченного подола даже не пытается прикрыть соблазнительную задницу Анны. Завершая образ, Фрейя намалевала писательнице по-настоящему вульгарный макияж, отталкивающий и будоражащий одновременно.
Женщина смотрит в зеркало и не верит своим глазам. Куда подевалась уважаемая, добропорядочная дама, светская журналистка? Из зазеркалья на Анну похабно лыбится новорождённая Шлюха.
Писательница возвращается к Игре, представляя, как все собравшиеся гости будут потешаться, обсуждая вульгарный наряд. Дама уже заранее испытывает чувство стыда, а неловкость в движениях лишь подчёркивает смущение женщины.
*****
Появление в зале Блудницы осталось почти незамеченным. Все присутствующие с упоением следят за actionом, свершающемся в центе гостиной. Картинка, открывшаяся взору Анны, повергла женщину в лёгкое оцепенение. А посмотреть действительно есть на что.
Посередине зала на четвереньках томится обнажённая молодая женщина. Для упора девушке под живот подставили банкетку. Её порванный костюм Коломбины валяется рядом на мраморном полу. На вид молодой особе лет двадцать семь, не старше. Женщина обладает точёной фигуркой и аккуратной округлой попкой.
Над Коломбиной нависает крупный Королевский пудель. Даже среди больших собак этот экземпляр показался бы просто огромным. Пёс уже сделал садку, и его немаленький член, вмести с узлом, туго застрял в узеньком анусе бедной девушки. Вязка, видимо, подходит к финалу. Собака тяжело дышит, перебирая задними лапами, а тягучая липкая слюна капает на спину осквернённой женщины. Коломбина дрожит от страха, мокрое от слёз пунцовое лицо, глаза большие, затравленный тусклый взгляд.
– Господи, мне больно, – шепчут сухие дрожащие губы, – мамочка, уберите его. Господи… мне больно, я не могу…
Анна, как заворожённая, следит за каждым движением, не в силах оторвать взгляд; сцена своей омерзительностью словно гипнотизирует писательницу. Внезапно кто-то среди гостей громко выкрикнул кличку и присвистнул – условный сигнал собаке. Пёс слегка дёрнулся, но остался стоять на месте. Девушка вскрикнула и тяжело застонала.
– Алидор, ко мне! – настойчиво повторила команду дама в голубом парике. – Совсем от рук отбился, чёртов кобель.
Пудель с громким лаям рванул на зов хозяйки. Толпа ахнула. Истошный визг застрял в напряжённой атмосфере небольшого зала. Крик длится, длится и длится, напитывая удушливое пространство болью и тягостным страданием. Толпа, словно превратившись в одно жадное, вожделеющее око, не отрываясь, следит, как алый от крови, вывернутый наизнанку разорванный сфинктер, мелко подрагивает неровными краями. А из зияющего нутра (ещё совсем недавно девственная попка) уже сочится и стекает по вздрагивающим, холеным ляжкам собачья сперма. Мутный ручеёк смешивается с кровью, и на белом мраморе пола медленно растекается причудливым силуэтом грязная лужица.
Наблюдать ВСЁ это становится невыносимо. Анна, всплеснув руками, закрыла лицо и в спешке покинула зал. В ушах продолжает стоять истошный женский вопль.
Анна подавлена, ошарашена дикой сценой совокупления собаки и женщины. Дама, блуждая без особой цели, оставила позади анфиладу комнат, лишь бы не видеть и не слышать весь этот кошмар.