болью, каждый шаг даётся даме с трудом. Малые половые губы весомы: после порки отекли стали зримо крупнее, и теперь благодаря новенькому пирсингу тяжело отвисают. Сейчас писательнице не до него, но много позже, дома, Анна обязательно хорошенько рассмотрит драгоценные безделицы.
Сергей посвящён, и знает сакральное предназначение интимного пирсинга.
Левую губу вульвы украшает золотое кольцо – диаметр 1.7 см, ширина 0.5 см. На внешней стороне аккуратная гравировка – Ad vitam(5).
Правая плоть окольцована серебром – диаметр 2.1 см, ширина 0.7 см. На внешней стороне вытравлено три слова – Audi. Vidi. Tace(6).
Со временем Анна привыкнет, генитальный пирсинг приживётся – станет родным. Сокровенные прелести, благодаря драгоценному весу украшений, заметно отвиснут, станут ещё крупнее и поначалу будут явно смущать женщину. Но всё проходит... Неловкость сменится привычкой, а новая норма незаметно преобразуется в сущностную потребность – часть иного образа.
Все эти «откровения», как уже было упомянуто, ожидают писательницу позже. А сейчас, в сопровождении Сергея, женщина стремится поскорее покинуть праздник – сосредоточие первобытного блуда, – безумный шабаш. К счастью для парочки, их уходу никто не препятствует. По дороге к машине Анна пытается разговорить молодого спасителя – узнать как он оказался на этом «празднике жизни». Но немногословный мужчина отшучивается, врёт, что всему виной «его Величество Случай», или обещает поведать опосля, при более благоприятных обстоятельствах.
Гости продолжают веселье; обезумевшие, пресыщенные, они всё сильнее и глубже погружаются в пучину разврата, пьют бездонную чашу похоти и не могут насытиться. Кажется, эта зимняя ночь будет длиться, длиться и длиться – итерация бесконечности; и над Рождественской вакханалией больше никогда не увидят Солнце...
Предначертанная неопределённость. Часть III – 15
*****
Арендованный автомобиль всё дальше уносит Анну от обезумевших гостей зловещего праздника. Обессиленная, опустошённая дама никак не может устроиться на заднем сидении Мерседеса, мучительно ноет развороченный анус, промежность невыносимо жжёт и саднит. Наконец женщина просто развалилась посередине сидения, неприлично раскинув ноги. Ветерок кондиционера приятно обдувает воспалённую вульву. И Анне сейчас совершено плевать, что блудливый взгляд Сергей время от времени возвращается к зеркалу заднего вида. Вульгарная поза писательницы заводит молодого человека необратимо... Психологически женщина уже почти приняла пережитое насилие и примирилась с ним. Правда, дискомфорт интимных органов вновь и вновь заставляет мысленно возвращаться, заново переживая трагические события Рождественского маскарада.
*****
Автомобиль сбавил ход и, не спеша съехав на обочину дороги, остановился. Сергей покинул место водителя. Ночь господствует совершенно, по-зимнему стыло, но небо ясное и, если постараться, можно разглядеть созвездие Лебедя. Потянувшись всем телом, разминая затёкшие мышцы, парень с удовольствием вздохнул полной грудью свежий, колючий морозный воздух.
Сергей перешёл к пассажирской двери и вновь оказался в уютном полумраке салона, рядом с женщиной. Дама с удивлением посмотрела на своего водителя.
– Что-нибудь случилось, почему мы остановились?
Внимание Анны привлекли глаза – тусклый огнь желанья голодного самца, взгляд зверя, алчущего, нетерпеливого. И этот жар, пламя животной похоти, женщина не может не чувствовать. И эта страсть проникает сквозь одежды, ещё не явно, но исподволь будоража что-то в глубине надломленного сознания.
– Анна Владимировна, а вы бы могли мне помочь, и тогда уж ничего не помешает продолжить наш путь.
– Помочь? Не понимаю, о чём ты? – писательница пока не догадывается, или делает вид, что не понимает, к чему клонит парень.
– Анна Владимировна, помоги мне снять напряжение: я так больше не могу ехать, – лукавые словеса повесы.
Молодой человек слегка откинулся на спинку сидения, расстегнул молнию ширинки, приспустил брюки с трусами и вывалил на свободу тяжёлый, налитой кровью член.
– Ты что, сума сошёл? Убирай своё хозяйство, и поехали. Я устала, у меня всё болит, и домой хочу,