чего развернулась, наклонилась вперед и заставила его так же по-рабски лизать свой задок, пока он не оказался хорошо увлажнен его слюной.
Чувство огромного удовлетворения охватило меня. Оставшись со мной наедине, Филипп оказался более умоляющим и, казалось, стремящимся угодить, чем если бы здесь присутствовала Джейн. Когда я снова повернулась к нему лицом, почувствовав приятную теплоту и влагу на попке, он склонил голову и остался стоять на коленях, сложив руки.
— Покажи своей госпоже, что у тебя сейчас есть для нее, — промурлыкала я.
Руки его забегали на пуговицах, стянули брюки вниз, а затем среди тонких батистовых панталон, — которых у него теперь три пары, хотя он, к сожалению, и не отметил этот факт в своем дневнике, — показался его крепко стоящий член.
— Ты хорошая собачка? — мягко спросила я, потому что поняла, что есть большой смысл в том, когда человек постоянно меняет тон своего голоса.
Филипп кивнул, но не поднял глаз, несмотря на всю прелесть моей набухшей киски. Я подразнила его еще больше, потерев подвязками по его носу, при этом схватив его за волосы и удерживая голову вверх. Признаюсь, мне очень хотелось лечь на спину, и дать ему возможность насадить меня, но зачастую лучше держать его член в напряжении. Я намерена хорошо с ним поработать и считаю, что не за горами день, когда его член может быть с полезностью введен в более молодые киски. По крайней мере, на данный момент его можно считать домашним жеребцом. Я хочу, чтобы это было именно так.
— Теперь ты можешь идти, — сказала я ему. Он почти не скрывал своего разочарования. Я заставила его повернуться и ползти на четвереньках к двери и снова одеться, прежде чем я предложила ему подняться и отпустила его. Его ночь должна была стать одной из тех желанных, о которой он никогда не признается.
Из дневника леди Селии
Меня преследуют сны и видения, затуманивающие мой разум оза¬рением и восторгом. Я в таком смущении, какого со мной никогда не случалось. Два дня назад нас посетила в одиночестве Мюриэл Мэнсфилд. Она сказала, что проезжала мимо и решила представиться нам. Будучи одна дома, я приняла ее. К моему величайшему изумлению, она приветствовала меня поцелуем прямо в губы. На мой удивленный взгляд, который я не смогла скрыть, она ответила улыбкой, после чего сняла свою накидку и шляпку.
Когда подали чай, мы беседовали о всяких пустяках, вроде платьев и тому подобных вещей, хотя все это время я чувствовала себя так, будто бы меня экзаменуют. Наконец, я решилась сама ее поэкзаменовать.
— Я расстроила вас. Вам не нравится целоваться с другими женщинами? — спросила она, как только горничная удалилась с чайным прибором.
Я ответила ей, что ничего не знаю о подобных вещах, и это было истинной правдой. Однако выражение моего лица, должно быть, снова меня выдало, потому что она опять улыбнулась и спросила, не противно ли мне это. Я сказала, что даже не знаю, что на это и ответить.
— Я думаю, вы знаете — сказала она. — Но это сокрыто у вас в уме. Если я вас опять поцелую, когда буду уходить, вы простите мою бесцеремонность?
Не имея опыта в подобных беседах, я несколько растерялась и, вероятно, слишком сильно поджала губы, потому что на ее лице опять показалась та же грустная улыбка.
— Это же, знаете ли, не запрещено, — были ее следующие слова. Сказав это, она поднялась, так что я подумала, что она уже собралась уходить, но вместо этого она подсела на подлокотник моего кресла, приподняла мой подбородок
Юбилей в Озерном крае 
webmaster@3iks.ru