вернуться, и тогда мы восстановим порядок в этом доме. Я уверен, что она все поймет правильно. О Боже! Я забыл, что Мюриэл и Джейн теперь читают мой дневник. Я должен немедленно написать это письмо и найти удобный случай передать его Роуз. Я буду тверд, и не отрекусь ни от чего, написанного здесь, как бы меня не заставляли, хотя и твердо знаю, что мои уши будут снова гореть между их бедер.
Из дневника Мюриэл
Роуз, по-видимому, была ошарашена, когда вчера вечером Филипп незаметно сунул ей соверен (английская золотая монета, приравненная к фунту стерлингов — прим. переводчика). Она, конечно, решила, что от нее требуют оказать совершенно особые услуги, от чего, думаю, она бы не отказалась. Однако ей тоже еще нужно многому учиться. В данном случае ему всего-то было нужно, чтобы она отправила письмо Дейдр. Где-то через полчаса я уже протянула ему это письмо обратно, посоветовав самому сходить и отправить его. Он, естественно, смутился, придя в состояние, которое для него так подходит!
— Ты что, пленник в собственном доме? — издевалась я над ним. Я даже не попыталась вскрыть конверт, и никогда не стала бы делать этого. Теперь я знаю нашего Филиппа так хорошо, как никогда. Шаг за шагом он сваливается в ту самую безнадегу, — свойственную многим мужчинам, — которую сам же и желал все это время.
Две недели тому от него послышался бы какой-нибудь ответ, однако сейчас он просто пробормотал нечто невразумительное и поплелся назад, — без сомнения, страстно желая, чтобы я позвала его обратно. Я прочла последние записи в его дневнике. В последней строчке он выдает себя с головой, хотя сам этого не понимает. Теперь ему по-настоя¬щему хочется как раз того, что он притворяется презирать, ненавидеть и стыдиться. Недолго же он продержался! Когда он снова поднимался по лестнице, я указала ему на свою спальню, и он кротко вошел внутрь. Последовав за ним, я закрыла дверь и повернула в замке ключ. Здесь я иногда развлекаюсь сама, без Джейн.
Я сообщила ему, что собираюсь научить его маленьким трюкам — один щелчок пальцами будет указывать на мое требование быть отлизанной и что при этом необходимо уделить внимание той части моего тела, которую я отставлю. Два щелчка будет означать, что он должен будет удовлетворить меня своим членом, сообщим мне необходимое количество толчков. В его взгляде появился гораздо более голодный блеск, который я заметила, когда раздевалась перед его глазами, оставив на себе только полусапожки на каблуке и коричневые чулки с подвязками.
Движение моей руки заставило его встать на колени. Хм, этому он уже научился. Став над ним и расставив ноги, я подвела его так, чтобы он коснулся кончиком своего языка моей сладкой пещерки, которую он должен был вначале обнюхать. Я заметила, что движения его языка стали более энергичными — скользящими и круговыми, на манер обученной собачки, которых, как я однажды узнала, некоторые леди используют для этой же самой цели. Иногда я двигала животом, намеренно касаясь его носа.
— Быстрее! Ты ведешь свою госпожу к оргазму, — приказала я. Держа руки на бедрах, я дразнила себя, волнообразно двигая тазом так, что в один миг — когда приближался восхитительный кульминационный момент желания — его язык проникал в мою киску, а в следующий миг я отстранялась от него, оставляя в себе самый кончик. Агония удовольствия охватила меня спустя нескольких мгновений этого сладострастного упражнения. Схватив его за уши, я поднесла его рот к своим половым губкам и брызнула моим прекрасным соком любви на его язык, после
В медовый месяц, или групповой трах моей жены 
webmaster@3iks.ru