в это самое время слабо протестовала, что это все порочно и неправильно, и что у меня действительно нет никакого желания это делать.
Затем его голос стал более серьезным.
— Я полагаю, что у тебя есть большое желание доставлять самой себе удовольствие, и оно до сих пор оставалось скрытым в глубине твоего существа, любовь моя. Отрицай это, как хочешь, но в этот самый момент — момент пробуждения со свежестью от самого восхитительного и чувственного сна — губки твоей пещерки набухли, как у молодой девушки, и сейчас влажные от желания. Почувствуй, как плавно и легко мой стержень входит в тебя, — произнес он, перекатываясь на меня прежде, чем я смогла подготовиться к защите.
В одну секунду он полностью вонзился в меня, наши животы соприкоснулись, и взгляд его прекрасных глаз отразился в моих. Нежное шевеление и пульсирование его жезла безумно возбуждало меня и, хоть и не желая этого показывать, я начала издавать звуки страсти. Его член двигался во мне вкрадчиво и нежно, мои ягодицы дрожали от удовольствия, грудь моя вздымалась, а соски быстро отвердели и встали торчком.
— Ты получишь ее, моя любимая, — пробормотал он, и я простонала: «Нет!» — правда, ненадолго. Его слова произвели на меня такое же действие, как и ее поцелуи, — вызвали одновременно и тревогу, и вожделение, так что я не знала, в какую сторону повернуть между двумя противоречивыми чувствами.
— Да! — настаивал он. Его чресла начали работать, а мои бедра с наслаждением перекатывались под ним. Я обхватила его руками за шею и вмиг кончила, обильно увлажняя его поршень, и тем самым, молча признаваясь в своем возбуждении, которое быстро одолело своего антипода.
— Я не должна! Нет, это просто развратно! — простонала я, извиваясь и разрываясь в уме между бредовой действительностью происходящего и совершенно тревожными чувствами, которые во мне пробуждались.
— Я приведу ее к тебе, дорогая, — услышала я, и затем моя голова погрузилась глубже в подушку, и я снова затряслась, уже более продолжительной дрожью, как будто все мое тело испытывали электрическими импульсами.
— Нет... Да! — ответила я на одном дыхании. Тогда Роджер начал еще глубже бороздить мою влажную щелку. Мы задыхались, мы сжимали друг друга в исступлении удовольствия, в то время как самые чувственные и похотливые фразы лились из его уст.
>
— Ах, какая же ты замечательная трахальщица! Какие чарующие наслаждения ты познаешь! — произнес он, а затем в оргазмическом блаженстве в меня хлынул поток его желания. Наши схлестнувшиеся друг с другом тела содрогнулись в экстазе, я снова оросила его член, получив его последние тонкие струи, а затем мы оба погрузились в небесную тишину.
Роджер, однако, отдыхал не долго. Я думаю, сейчас в нем энергии еще больше, чем раньше. Мужественный жезл вышел, и он сел, тормоша рукой свои взъерошенные волосы и улыбаясь.
— Ты получишь ее сегодня, моя милая, — сказал он и сошел с кровати,
Я думаю, что у нее поднялась температура, потому что она очень раскраснелась, а тетя Мюриэл, должно быть, переодевалась, поскольку она как раз застегивала платье. Она сладко мне улыбнулась и крепко, крепко меня поце¬ловала, а потом выразительно посмотрела на папу и сказала, что он должен хорошенько следить за мной этой ночью. Не знаю, что она хотела этим сказать. Я думаю, она имела ввиду маму, потому что у нее горячка. К ужину, по крайней мере, она не спустилась.
Из дневника леди Селии
О, любовь, о губы, о эти распутные руки! Я не могу поверить ни в то, что я сделала, ни в то, какой
Бремя веков 
webmaster@3iks.ru